Я выбралась из душного, жарко натопленного дома на свежий, до дрожи холодный воздух. Одно дело было сделано. Поймали Гамаюнова и общими усилиями остановили фабрику Зотова. Думаю, если никто этому не помешает, то они оба отправятся теперь в тюрьму. С действиями Гамаюнова теперь тоже стало более или менее ясно. Сбежал, нервы не выдержали. Испугался за свои деньги. Наверное, долго и зло расписывал, какая я нехорошая и какой он молодец, избавил Зотова от нависшей опасности в моем лице. Это типичное поведение афериста. Очень сомневаюсь, что он утаил бы этот факт. Твердовский же будоражил мое сознание, и теперь я окончательно решила встретиться с ним и поговорить начистоту.

Во дворе я обнаружила машину Гамаюнова. Подошла, открыла, ключ болтался в замке зажигания. В глубоком размышлении я села за руль в давно остывшее, но такое мягкое кресло водителя, только сейчас почувствовав, как невыносимо устали мои ноги. Я включила в салоне свет и тупо уставилась на недоеденный Альбертом Феоктистовичем шоколад. Посидела так с минуту, потом пристально вгляделась в полумрак и успокоилась. Сумочка моя с косметикой и документами была на месте, словно ничего и не произошло. Она лежала перед правым передним креслом. Шлейф расстегнутого мною ремня безопасности безжизненно висел вдоль двери. В кресле все еще стояла не допитая мною бутылка минеральной воды. В документы я не полезла. Знала, что такие вещи Гамаюнова не интересуют. Все в порядке. Можно было ехать.

Через десять минут я уже двигалась в сопровождении оперативников по городу, мы направлялись по адресу, который дала мне Виктория. Честно говоря, я жутко хотела спать, на часах было два ночи. Но что-то не давало мне расслабиться. Потом отдохнешь, говорила я себе. Сделаешь дело, Женечка, и хоть обоспись.

Неожиданно в хвост к нам пристроился довольно приличного вида «Хаммер». Впечатляющий такой броневик, набитый лысыми братками. Машина пока еще мирно волоклась сзади, сохраняя почтенную дистанцию, но и не уходила в сторону. Я поняла, что это либо по душу Твердовского, либо по мою. Третьего не дано.

Я достала пистолет. Потом отломила от гамаюновской шоколадки кусочек, с досадой съела его и решила, что если они не дергаются, то нечего на них и внимание обращать. Самое досадное было то, что я не оставила Твердовскому своего телефонного номера. В этой облаве он мог не уцелеть.

Я слегка сбросила скорость. Вертеть, кружить по городу? Ну внаглую же сидят на хвосте! А время идет… Потеряю и Твердовского, и Викторию, до утра они ждать не будут. Договорились, значит, договорились. Я надавила педаль тормоза. Остановили свой автомобиль и оперативники. Замер «Хаммер» с братками. Я вышла из салона и, пряча пистолет за спиной, подошла к сопровождающим.

— Видим. — Водитель уже и сам догадался, о чем пойдет речь.

— Что делать будем?

— Звонить надо, вызывать подкрепление. Мы не справимся втроем. Такого слона и базукой не возьмешь. И парни там серьезные.

— Может, придержите их? — спросила я.

— Как? — с теми же интонациями отреагировал вопросом на вопрос мой собеседник. — Они окна нам даже не откроют. — Он спокойно прищурил левый глаз, предохраняя его от собственного сигаретного дыма, и я поняла, что он знает, о чем говорит. — А если и откроют, так только для того, чтобы на хрен нас послать.

— Так вы милиция или нет?

— Или нет, — серьезно ответил мой собеседник, направив все свое внимание на отражение «Хаммера» в зеркале заднего вида. — Для таких нет милиции. Какой идиот станет ночью такие машины проверять? Жизнь, что ли, немила?

В «Хаммере» обнаружилось какое-то подозрительное шевеление, и тут же в машине оперативников ожила радиостанция. Водитель включил переговорное устройство, потом протянул мне прибор и сказал:

— Тебя.

— Да, — я взяла рацию в руки.

— Зотов беспокоит, — вдруг послышался бойкий до неузнаваемости жизнерадостный голос.

— Как Зотов? — даже растерялась я от неожиданности.

— Вот так, — собеседник засмеялся. — Никому я, оказывается, не нужен. Короче говоря, на свободе. Но шутки в сторону, давай к делу! Парни на большой машине подъехали к тебе? Ты их видела?

— Да, — ответила я. — И что?

— В общем, так… Выбирай. Или ты, или ваша Вика. Дело, конечно, твое. Не хочешь, тогда она будет сниматься. Но фильм я все равно сделаю.

— Я?! — Это было что-то новенькое. — А, простите, платить-то как будете? Зеленью или древесиной?

— Не хохми, — заявил Зотов. — Зад мне твой приглянулся. Грудь хороша, темперамент есть. Решай. — Он говорил так, словно я уже давно согласилась и мы никак не договоримся о цене.

Меня эта выходка просто взбесила, и я про себя поклялась, что обязательно рано или поздно поквитаюсь с Алевтином Андреевичем за такое обращение с женщиной. Так мне давно уже не хамили.

— Не пойдет, — еле сдерживая заклокотавшую во мне ярость, отрубила я.

— Что не пойдет? — не понял он.

— Скажем так, Вика далеко и, надеюсь, вполне сможет добраться домой и без моей помощи, так что, братцы, зря вы взялись меня пасти. Где она сейчас, можно узнать только от меня. А что касается моих прелестей… Кто ж мешает? Возьми! Рискни! Хотя не советую. Темперамент у тебя слабенький. Для меня.

— Не бери на понт, курица, — скатился до полной грубости Зотов. — Я тебе все перья повыщипаю сегодня же!

Да уж, взыграло в нем самолюбие. Хотя за всем этим читались невероятный задор и даже азарт. Я, не желая препираться с ним, отключила радиостанцию. Водитель без каких бы то ни было комментариев забрал у меня переговорное устройство, и я взглянула ему в глаза так, словно сейчас решалось — жить мне дальше на свете или нет. Он понял меня без слов и быстро выбрался из машины. Потом прикрыл меня спиной, прошептав устало:

— Я в жилете, не бойся.

Я поняла, что он дает мне возможность уйти.

— Шуруй, — точно нашкодившей, но великодушно прощенной девочке скомандовал мне брюнет, взглядом указав на стоящую впереди машину и извлекая из оперативной кобуры пистолет системы Макарова. Он говорил тихо, но с такой обидой, что желваки заходили на скулах. — Чтоб ноги твоей больше в Астрахани не было. Поняла?

Он сознательно пошел на риск, провоцируя преступников. Я бросилась со всех ног к своей машине, на мое счастье, она не заглохла. «Хаммер» тронулся. Завязалась перестрелка. Когда я закрывала дверь, то на мгновение оглянулась и увидела, как вороненый броневик ударил милицейскую машину и переехал ее, давя всмятку от багажника к крыше. Металл сминался под его колесами, как бумага. Я рванула с места и забуксовала, поднимая снежную пыль. Машину бросило в сторону. Повинуясь моим нервным действиям, она еле удержалась на скользкой дороге.

Больше оглядываться не было времени. Я помчалась прочь. До сих пор не знаю, уцелели ребята тогда или нет. Но честь им и хвала. Они сделали все, что могли, и знали, что жертвуют жизнью.