Что-то внутри у него сжалось, но он лишь пожал плечами:

— Ладно, говори.

— Ты мне не веришь, — проговорила она медленно. — Я же вижу. Ты думаешь или подозреваешь, что я тебе просто зубы заговариваю, чтобы вышло по-моему. А это, между прочим, тоже оскорбительно. Черт побери, я за сегодняшний день уже нахлебалась оскорблений! Так что придется тебе меня выслушать. Когда кто-то задевает тебя, считай, они задевают меня. Так оно есть на самом деле. И это происходит вовсе не потому, что я твоя жена! Я тебе не какая-нибудь глупая кукла, которая все делает, что ей муж велит!

— Насколько мне помнится, я слов «глупая кукла» не говорил.

— Все равно, когда ты говоришь «жена», это иногда звучит как «глупая кукла». — Бред собачий!

— Никакой не бред! Вернемся к тебе, Умник. Когда бьют тебя, бьют меня, потому что мы с тобой одно целое. Может, я и не совсем правильно понимаю законы супружества и всякую такую ерунду, но уж этот закон я точно знаю. И когда я говорю, что департамент знает мое мнение насчет всего этого дела, можешь мне верить.

— Прекрасно, в таком случае…

— Я не закончила, — оборвала его Ева. — И не собираюсь я тебя умасливать, что за хрень! Но если хочешь знать… когда я выложила все это Финн, а потом Бакстеру и Пибоди, все они отреагировали точно так же. Они все сказали, что это дерьмо и что это оскорбительно. Но, знаешь, Рорк, не хочу я уходить с поджатым хвостом и отдавать это дело. Не только из-за убитых, хотя и это для меня имеет значение. Но из-за моего собственного достоинства, да и твоего тоже. Нет, поправка: ради нашего достоинства. Ради нашего достоинства я не отступлюсь только из-за того, что какие-то трусливые ублюдки на тебя настучали. Ты их всех умнее, и хитрее, и круче, вот они и настучали на тебя мэру, майору, начальнику полиции. Ну а мэру, или майору, или начальнику полиции тоже хочется прикрыть свою трусливую задницу. И я страшно разозлилась. — Ева пнула его письменный стол. — Черт, черт, черт! Как они смеют меня не уважать? Как будто я какая-нибудь идиотка, как будто я баба, способная скомпрометировать следствие ради своего мужика! Как будто мой муж какой-нибудь заурядный вор и обманщик, как будто он не может урыть своих конкурентов одной левой, не копаясь в их секретных документах, и им это даром с рук не сойдет. Я не позволю им убрать меня из дела. Я не позволю им помешать расследованию убийства двух несчастных, ни в чем не по винных влюбленных, которые погибли только потому что пытались сделать что-то правильное, хотя и действовали страшно глупо, из-за их политики!

Ева еще раз пнула ногой письменный стол, и это помогло ей немного успокоиться.

— Ты не просто поддерживал меня в работе, — продолжала Ева, — ты сделал нечто большее. И ты заслуживаешь лучшего отношения со стороны департамента. Поэтому я тоже не просто поддержу тебя, я сделаю нечто большее. Если тебе нужно, чтобы я отказалась от дела, я так и сделаю. — Ей пришлось отдышаться. — Я так и сделаю, потому что если ты не понимаешь, что ты у меня на первом месте, значит, ты просто глуп. Но это не способ доказать свою верность тому, кто заслуживает верности. Лучше я докажу тем, что не отдам дело, лучше я официально попрошу твоей экспертной помощи. Лучше мы вместе найдем тех, кто убил этих двоих. Я хочу раскрыть это убийство, и я хочу, чтобы ты был со мной, когда я его раскрою. Но это тебе решать. — Ева провела рукой по волосам и вдруг почувствовала, что совершенно обессилела. — Твой ход.

Рорк долго молчал. Тишина в кабинете как будто гудела от напряжения.

— Ты бы это сделала? Отдала бы это дело, если бы я попросил?

— Нет. Я отдала бы это дело, потому что в сложившихся обстоятельствах, я считаю, ты имеешь право меня просить. Я не буду прыгать, когда ты говоришь «прыгай». И ты не будешь прыгать, Умник, если скомандую я. Но если это важно, значит, это важно. Ты хочешь, чтобы я это сделала? Для тебя это важно?

— Было важно, пока ты не вошла сюда. — Рорк подошел к ней и обхватил ее лицо руками. — Было важно, я должен это признать, когда я был почти уверен, что ты мне откажешь. Таким образом, ты давала мне удобный повод свалить всю вину на тебя и выпустить пар, устроив первоклассную бешеную ссору с тобой. —

Он начал целовать ее лоб, глаза, губы. — Но ты не дала не повода, так что, я полагаю, вопрос о первоклассной бешеной ссоре отпал сам собой.

— Если передумаешь, я всегда готова. Теперь он улыбнулся:

— Где ж мне теперь взять запал для ссоры, если я вынужден признать, что ты права? Нет, если хорошенько подумать, в этом тоже можно найти серьезный повод для раздражения. То, что ты сказала, в точности передает суть всего этого безобразия. Убитые заслуживают тебя, и я не доставлю департаменту удовольствие, заставив тебя отказаться от дела только из-за того, что они подозревают меня. И будь я проклят, если позволю тыкать в меня пальцами как в жулика, готового использовать свою жену. В свое время я сделал немало, чтобы в меня тыкали пальцами, но такого позора не заслужил.

— Мы помирились? — спросила Ева. Рорк отступил на шаг.

— Вроде бы да. Но, запомним, слово «жена» отнюдь не синоним «глупой куклы». Я очень люблю свою жену. С куклами я только спал, да и то в далеком прошлом.

Но Ева заметила, что он все еще кипит гневом и обидой. Какой бы сдержанный и невозмутимый вид он на себя ни напускал, она его хорошо знала и видела черную ярость, клокочущую внутри. Она не могла его винить. Просто она знала другие способы избыть злость, помимо изнурительных упражнений в спортзале или первоклассной бешеной ссоры.

— Мне все еще нужно принять душ, — сказала Ева. Она направилась к двери, но на пороге оглянулась через плечо. — и мне не помешала бы хорошая компания.

Ева включила напор на полную мощность и встала под тугие струи. Закрыв глаза под горячей водой, проникающей чуть ли не до костей, она чувствовала, как уходит головная боль, мучившая ее весь день.

Когда ее обняли сильные руки, Ева заметила, что напряжение, скопившееся в ее теле, перемещается в другую зону.

— Извини, — проговорила она, не открывая глаз, — тебе придется встать в очередь. У меня один парень уже записался на секс в душевой.

Руки охватили ее груди, зубы легонько куснули ее плечо.

— Ну так и быть, может, я и сумею втиснуть тебя в свое расписание.

Она попыталась повернуться, но эти руки удержали ее на месте, а губы пустились бродить по ее плечам и шее. Быстрые легкие укусы. Душевая кабина заполнилась клубами пара.

Придерживая ее одной рукой за талию, Рорк свободной рукой открыл крышечку стеклянного ящичка на стене, и ему на ладонь хлынул поток ароматного жидкого мыла. Он намазал мылом ее груди, спину, живот. Его ладонь двигалась медленными кругами. А вода все била по их телам тугими пульсирующими струями.

Все у нее внутри стягивалось в пульсирующий узел. Влажный жар и движение скользких рук Рорка обострили все ее чувства. Ее кожа будто искрилась. Рорк погрузил ее в целое море новых разбуженных ощущений.