Я осторожно высунула голову из-за стола и увидела на пороге балкона Петра с пистолетом в руке, а на пороге гостиной скорчившегося и обхватившего ногу Колю Якоря.

— Таня, жива!

Петя подскочил ко мне, схватил за руку и потащил к выходу из гостиной.

— Подожди!

Я вырвалась и подбежала к креслу с Чистяковым. Он не подавал признаков жизни, причем явно не из-за моего удара. Похоже, одна из Колиных пуль-дур оборвала существование этого яркого представителя отечественного бизнеса.

Алексеевского в гостиной не было. Когда началась заварушка, он, быстренько оправившись от моего удара, предпочел в ней не участвовать, а улизнуть.

Долго не раздумывая, я крикнула Петру:

— Давай на третий этаж!

Отпихнув ногами страдающего Колю Якоря, мы рванули к лестнице, поднялись по ней и обежали все комнаты.

— Я так и знала, что Тианы здесь нет! Надо ловить этого подонка, он наверняка сейчас садится в машину, чтобы ломануться в город.

Мы выскочили на балкон, с которого хорошо были видны ближайшие окрестности.

С левой боковой улицы выезжал черный джип на явно ненормальной скорости.

— Это Алексеевский! Петя, бежим к машине!

Буквально через полминуты в Петиной «девятке» мы уже летели по дороге, ведущей к трассе.

Петр выжал совершенно обалденную скорость, и вскоре впереди замаячил силуэт джипа, который тоже шел не черепашьим шагом.

— Интересно, куда направляется эта мразь?!

Петр, еще не остыв от происшедшего, почти кричал в салоне, где было совсем тихо.

— Петя, успокойся. Главное, не теряй его из виду. Я примерно догадываюсь, куда он направляется. Ты мне лучше скажи, что там было на улице?

— Понимаешь, я только подъехал к условленному месту, вылезаю из машины, а тут на меня трое из темноты. Сначала не стреляли, пытались драться, идиоты. Ну, я двоих сразу уложил, а третий отскочил и начал палить. Я им всем по ногам, чтобы за нами не бегали, выдал по пуле и к тебе на выручку. Ах, гад!

Последнее выражение относилось к джипу с Алексеевским, который медленно, но верно отрывался от нас.

— Не волнуйся, Петр, я же сказала, что почти наверняка знаю, куда он мчится.

— И куда же?

— Он собрался рвануть за границу, о чем мне сообщил, думая, что говорит с потенциальной покойницей. Сейчас эта сволочь в любом случае не поедет в аэропорт. Ему наверняка надо кое-что взять с собой и, как я думаю, убрать Тиану, главного свидетеля.

…Мы уже ехали по городу, где в этот ночной час движения практически не было, но скорость все равно пришлось сбавить. Джип ее сбавил тоже. Сейчас ни одной стороне не хотелось иметь дело с дорожной милицией.

Алексеевский уже понял, что его преследуют, поэтому решил оторваться от нас в городе. Он начал выделывать какие-то дурацкие петли по улицам, но Петя здесь показал весь свой водительский профессионализм, и подонку так и не удалось улизнуть.

Наконец Алексеевский выехал на загородную дорогу, ведущую к его даче.

— Петя, я не ошиблась. Он едет именно туда. Как же я раньше не поняла! Алексеевский заодно со своей ведьмой-мамашей, и Тиану он все-таки держит там.

— Где?

— У себя на даче. Интересно, что он сейчас предпримет?

Петр мрачно отозвался:

— Я знаю только одно, что его нельзя отпускать ни на минуту.

— Согласна. Постараемся.

Мы уже приближались к дачному поселку, асфальт кончился, и машину трясло на ухабах. Джип шел где-то метрах в ста от нас, не более.

Наконец в свете фар я различила знакомые мне по первому посещению очертания алексеевской фазенды.

Он подогнал свою машину к самому крыльцу, и той минуты, пока и мы подъехали туда, ему хватило, чтобы вбежать в дом и захлопнуть дверь.

Поскольку Петя находился в состоянии аффекта, то вышибить достаточно хлипкую дверь своим могучим плечом ему не составило труда.

Мы ворвались в холл, где перепуганная мамаша-ведьма пыталась загородить нам дорогу.

Я без церемоний ткнула ей в нос чистяковский пистолет, подобранный мной, пока я скрывалась за дубовым столом от пуль Коли Якоря.

— В-вы чего? — залепетала насмерть перепуганная мамаша.

— Быстро! Куда он делся, а то получишь пулю в лоб!

У старухи еще сильнее затряслась челюсть:

— О-он в-в подвале…

— Где подвал?

— Т-там…

Она ткнула рукой в левый угол холла, где была открыта крышка чего-то вроде погреба.

Мы с Петром подскочили туда и увидели железную лестницу, ведущую вниз.

— Я первый!

Петя буквально оттолкнул меня и с пистолетом в руке начал спускаться по этой лестнице.

Когда я полезла вслед за ним, то услышала голос Алексеевского:

— Бросай пушку!

Не совсем сообразив в горячке, что означают эти в общем-то простые слова, я спрыгнула на бетонный пол подвала вслед за Петром и услышала:

— И ты тоже брось пушку!

Моим глазам открылась следующая картина — на обычной кровати с панцирной сеткой лежала Тиана. Голова ее была замотана бинтами с бурыми пятнами крови. Тело покрывало какое-то драное серое одеяло, поверх которого лежали руки.

Над нею стоял Алексеевский, направив пистолет в грудь Тиане.

Мы с Петром держали свои пистолеты, соответственно, направленными на Алексеевского.

Короче, ситуация была тупиковая. Я понимала, что брось мы свое оружие, этот подонок застрелит Тиану, затем нас, потом спалит дачу вместе с горячо любимой матушкой да еще успеет на самолет.

С другой стороны, если мы не бросим оружие, терять ему нечего, он застрелит бедную девушку, хоть и понимает, что затем сам отправится в ад.

Тиана скосила глаза в нашу сторону, и мне показалось, что слабая улыбка появилась на ее лице.

И тут произошло нечто неожиданное для всех. Она резким движением левой руки отвела руку Алексеевского с пистолетом в сторону.

Этой секунды хватило, чтоб прозвучало сразу два выстрела. Пуля Алексеевского врубилась в бетонный пол и срикошетила, к счастью, в сторону от нас.

А пуля Петра прошила ему правое плечо. Подонок скорчился от боли, а Петя, подскочив к нему, продемонстрировал свой знаменитый удар в челюсть. Обмякшее тело отлетело к стене и сползло по ней.

Я подбежала к Тиане и обняла ее.

— Бедная девочка! Господи, за что тебе такие мучения?

Тиана улыбнулась и еле слышно произнесла:

— Танечка, я уже и не думала тебя увидеть… да и вообще… мир.