Собственно, эта батарея и рождалась прямо на глазах у Кетлинского. Расскажи ему кто-нибудь раньше, что такое возможно, да еще и в России, он бы ни за что не поверил. Еще четыре дня назад, когда он, взвесив все за и против, сказал «да» в ответ на предложение контр-адмирала Иванова, здесь не было ничего, кроме голых скал. Потом ужасный, воющий своими винтами, летающий аппарат пришельцев из будущего забросил на эти камни саперов из железнодорожного батальона, германских военнопленных в качестве грубой рабочей силы и его лично — контр-адмирала Кетлинского.

Вид, открывающийся во все стороны с этой голой скалы, заставил дрогнуть его сердце. Как артиллерийский офицер, он понял, что это самое подходящие место для организации батареи для обороны входа в Кольский залив. Калибр в шесть дюймов, конечно, слабоват для нанесения серьезных повреждений британскому линейному кораблю, но как говорят пришельцы, «кто хочет сделать дело, тот ищет способы, а кто не хочет — причины». И работа закипела.

Произведя несколько взрывов, саперы наметили будущие орудийные площадки, потом за дело, кирками и ломами взялись военнопленные. Работы велись и днем и ночью, посменно. С вспомогательного корабля пришельцев «Алтай» были доставлены походные электрические генераторы, и свет мощных прожекторов превратил темную ночь в яркий полдень…

А потом была казенная холодная квартира, в которую он забежал на часок, проститься перед боем, из которого не всегда возвращаются. Запомнились заплаканные глаза супруги и дочери Веры. Если он никогда сюда не вернется, эта одиннадцатилетняя девочка, уже не ребенок, но еще не взрослая девушка, запомнит его таким. И потому, отбросив тяжелую многодневную усталость, контр-адмирал подкручивал усы и улыбался из последних сил.

Вспомнив о той, другой истории, о которой ему уже успел тишком поведать каперанг Петров, Кетлинский поежился — пуля, выпущенная неизвестно кем из-за угла, ничем не лучше, чем большевистский ревтрибунал. В конце концов, именно в этот раз ему было дано право выбора, и если он когда-нибудь сюда еще вернется, то все будет совсем по-другому… В том, что большевики выполнят свои обещания, он ничуть не сомневался с того момента, как узнал о побоище под Моонзундом. О них у него сложилось впечатление как о людях, неукоснительно держащих свое слово. А значит — быть по сему.

Кетлинский опять посмотрел на неумолимо приближающийся «Дредноут». Тот уже начал входить в горло залива. Сигнальщик выкрикивал дистанцию почти непрерывно. Пятнадцать кабельтовых с копейками — это же почти как стреляться из пистолета: в прицелы смотрят далеко не новички, промах исключен. Еще совсем немного, и начнется…

— Товарищ контр-адмирал, — окликнул Кетлинского оторвавшийся от аппарата телефонист, — вас к телефону. Командующий, товарищ Иванов…

13:20. Кольский залив, «Дредноут».

Британский линкор, подобно исполинскому утюгу, тяжело вспарывал серые воды Кольского залива. Ради экономии драгоценной нефти, которую не найти на этих диких берегах, британский адмирал, несмотря на вполне вероятный бой, приказал продолжать кормить топки корабля углем. Жирный шлейф черного дыма стелился за британскими кораблями, оповещая всех о том, что в эти дикие края пришла мощь Британской империи, над которой, как известно, никогда не заходит солнце.

Люди, стоящие на мостике «Дредноута», и не подозревали, что именно они и именно сейчас приступят к началу операции, условно именуемой «Закат солнца вручную». Как говорилось в одном еще не написанном произведении, «Аннушка уже пролила масло».

Русские берега настороженно молчали, никак не реагируя на вторжение пришельцев из Туманного Альбиона. Если бы британские морские офицеры были чуть внимательнее, то в серых предрассветных сумерках они смогли бы разглядеть людей в бело-серых камуфляжных костюмах на острове Торос и такие же камуфлированные русские миноносцы в проливе у Кувшинской Салмы. Русские были злы и решительны. Едва только измученная Россия вышла из войны с Германией, как тут же на их месте появились британцы, Так пусть теперь они пеняют на себя.

Контр-адмирал Кемп, в отличие от прочих членов союзной миссии, оставшихся на «Виндиктиве», находился сейчас на мостике «Дредноута», рядом с сэром Оливером. Лицо благородного сэра как напоминание о встрече с пришельцами из будущего украшал шикарный бланш. Когда на палубу «Глори» с небес посыпались русские головорезы, устрашающе размалеванные, словно индейцы из романов Фенимора Купера, адмирал не сразу выполнил команду, произнесенную на плохом английском: «Лежать, руки за голову», за что, со всей широтой русской души, и был приложен фэйсом об палубу. И никаких извинений — воистину, эти русские — настоящие варвары.

Сейчас Кольский залив выглядел безмятежно мирно, и сэр Томас уже мысленно потирал руки. Над островом Екатерининский повисла серая дымная хмарь, но не было видно никаких признаков, что на якорных стоянках боевые корабли русских спешно разводят пары.

Тут же, возле адмиралов, околачивался некто Сидней Рейли, восходящая звезда британской разведки, следующий в Советскую Россию с особым заданием премьер-министра Ллойда Джорджа. Адмиралу Оливеру было рекомендовано согласовывать все свои действия с этим пронырливым и чрезвычайно неприятным типом, якобы большим специалистом по России.

В лицо британцам дул ледяной ветер Русского Севера. Бронированные громады британских кораблей вспарывали серую вспененную воду, и казалось, ничто уже не может остановить эту железную лавину, ворвавшуюся в Кольский залив.

— Они нас не ждут, — вынес свой вердикт контр-адмирал Кемп, опустив бинокль и повернувшись к своему коллеге сэру Оливеру. — Эта извечная славянская лень и разгильдяйство. Сначала они пошумят, покричат, передерутся между собой, потом успокоятся и снова забудут обо всем до следующего раза. Мы же, британцы, никогда и ничего не забываем.

О том, насколько сэр Томас был неправ в этот момент, он даже не подозревал. Контр-адмирал Иванов уже отдал приказ открыть огонь. А двенадцатидюймовым «чемоданам» с «Чесмы», для того чтобы достичь «Дредноута», нужно было еще около тридцати секунд.

13:25. Кольский залив, Бухта Екатерины, линкор «Чесма».

— Открыть огонь! — скомандовал каперанг Щастный, опустив трубку телефона, связывающего его с НП флотилии. Мгновение спустя линкор содрогнулся от тяжелого залпа главного калибра. Эхом ему отозвались орудия «Моонзунда». Завывая, двенадцатидюймовые фугасы отправились в свой последний путь. Карты сданы, Большая игра началась.

Ухо опытного артиллериста услышало бы, что залп собственно не был залпом, а скорее напоминал стаккато пулеметной очереди. Дело было в том, что исследования конца XX века установили, что два артиллерийских снаряда, идущие по траектории параллельно, со скоростью два с половиной Маха, создадут друг другу помехи за счет взаимодействия их ударных волн. Звучит мудрено, но вот кучность и точность в двухорудийных залпах снижается довольно значительно. Вот и ушли снаряды к цели не роем, а цепочкой, секундная задержка — это интервал почти в восемьсот метров, наличие которого сводит на нет все сверхзвуковые аэродинамические эффекты.