с What You Fucking Do? Или других факов. Причём это не ругательства. Просто так принято выражаться. А вообще, если не углубляться в частности вроде личности моего персонального мучителя, в Балтиморе ты видела фасад, обёртку. В Калифорнии узнаешь Америку в целом такой, какая она есть. Вечером в большинстве районов за благо не выходить на улицу, даже мне, в лучшем случае — заберут бумажник. На окраинах, около зелёной зоны, нельзя отпускать маленьких собачек — выскочит из кустов койот и загрызёт. Или унесёт орёл. Здесь, по трассе, ещё ничего, и там, где я живу, тоже. Но около нашего тренировочного зала, да много где, царит настоящий срач. Мало? Здесь сильные ветры, почти каждый год — торнадо, обычно с разрушениями и жертвами. В Калифорнии настолько привыкли к землетрясениям, что о них даже не пишут в газетах, если только не рухнут небоскрёбы или какой-то большой мост. Если тебя остановит полиция, подчиняйся беспрекословно. Полицейский имеет право выстрелить на поражение, если только заподозрит, что у тебя есть оружие или ты представляешь собой иную угрозу. Можешь проработать всю жизнь от звонка до звонка, но лопнет страховой фонд с твоими пенсионными отчислениями, и соси лапу без пенсии. Если попадёшься на любой ерунде, пусть даже без вины, тебя без колебаний отправят за решётку, и будешь сидеть, пока не внесут залог. Тут едва ли не половина населения хоть одну ночь провела в кутузке! Например — за превышение скорости на хайвее. И хрен потом отмажешься, если нет бабок на хорошего адвоката, от тысячи долларов в час.

— Так зачем ты сюда переехал? И нас притащил? — спросила Ольга через минуту, с трудом переварив услышанное.

— Потому что это страна великих возможностей. Их нужно реализовать, затем продать активы и линять как можно скорее — в Европу или Австралию. Да в ту же Белоруссию, когда совок развалится, и наведут порядок. Здесь придётся быть очень осторожной, продумывать каждый шаг, присматриваться к любому новому знакомому, не допускать случайных встреч. Любое невинное предложение угостить тебя коктейлем в баре означает вопрос: ты сразу после бара переспишь со мной? Учти, на тебе Машка. Любой мужик, пытающийся угостить её леденцом на улице, это потенциальный насильник-педофил. Тем более ты всё равно не у дел, пока не решим с университетом.

— И на твоём иждивении… Знаешь, что она утром учудила, пока ты отсыпался?

— Шокируй подробностями.

— Я набрала Минск, у них вечер. Она ни разу с отъезда не говорила с мамой! Уже сколько дней.

— Потому что вечером пан генерал дома.

— Папа теперь дома всегда. Но подняла трубку Вика, — Ольга снова перешла на русский: — Машенька, что ты сказала маме, повтори папе!

Мелкая оторвала нос от окошка.

— Я сказала, что ребёнку нужна мама. В Америке у всех есть мамы, а у меня одной нет. Если ты не приедешь, я попрошу папу, чтобы он взял мне в мамы тётю Олю. Вот!

Сверхъестественный ребёнок! У неё пора спрашивать — кто ты, а не у меня.

— Оль, что Вика ответила?

— Плохо слышно было. Что-то лепетала, она тебе тётя, этого достаточно… Но, по-моему, у неё поколебалась решимость не ехать. Спрашивала: кто Машку так подговорил. Если сестра приедет, ты как поступишь?

То есть — кого выберешь из нас двоих. Интересная постановка вопроса. А почему не симпатичную мулаточку с соседней улицы?

— Если хочешь услышать ответ, который тебя больше всего устроит, то не услышишь. Я слишком устал от семейных пертурбаций. Быть может, сильнее, чем от эксперимента с Джей. Вот сейчас, когда наступило некоторое равновесие, не надо ничего менять и думать, это самое лучшее. Я и так запустил своё главное дело — бокс. Если вас не нужно было бы вытаскивать из-под Чернобыля, Дон организовал бы два, может — и три боя. Я потратил тысяч семнадцать всего, не считая подарка чете Клинтон, а не заработал тысяч двести!

— Ты всё меряешь на деньги.

— Затасканный и неактуальный аргумент из советского нафталина. В Америке у тебя должны быть деньги. Без них ты несчастен. С ними тоже не обязательно счастлив, но бедность — это жизненная катастрофа в любом случае. Учись считать каждый бакс, и мой, и свой, когда заработаешь. В газете «Правда» это называют «гримасами капитализма», «эксплуатацией человека человеком» и так далее. Редкий случай, когда в «Правде» печатают правду.

— Это же кошмар…

— Но они привыкли. В том числе научились приспосабливаться и создавать для себя несравнимо более комфортную жизнь, чем мы в СССР. Задача наша проста как три гвоздя — урвать кусочек Америки и увезти в более милое место. А вот каким макаром его урвать — задача со звёздочкой.

Пока болтали, таксист проскочил собственно Лос-Анджелес, приняв левее к океану, за окнами мелькала Санта-Моника с её парками, малоэтажной застройкой, рядами коттеджей и таунхаусов, аккуратных как на картинке. Когда машина тормознула около моего дома, Ольга совершенно избавилась от неприятного осадка после описанных мной прелестей Америки с её заднего фасада, восхищённо протянула:

— Какая красота! Чистота, стриженые газончики, пальмы. Машины новенькие, блестящие. Эх, выглядели бы так Ждановичи…

— Дорогая, я предпочёл бы перенести в Калифорнию кусок Ждановичей. Там отличный участок в четверть гектара, просторно, сосны. Здесь у меня только газон, подъездная дорожка, задний дворик настолько мал, что коту поссать негде.

— Понимаю… Ты выбирал подешевле.

А вот тут начал ржать — прямо около крыльца среди чемоданов и разновозрастных фемин, такси уже уехало.

— Прикинь, сколько, по-твоему, затянуло это недорогое жилище?

Машка благоразумно промолчала, Ольга, зажмурившись, представила ну очень большую сумму:

— Полмиллиона долларов!

— Столько в Санта-Монике стоит собачья будка. Миллион сто, не считая обстановки и ещё кой-какого благоустройства. Так что полмиллиона — это в районе первого взноса. Плачу по частям. Вика хотела урвать треть этой суммы.

Я отомкнул входную дверь и быстро набрал телефон охраны, сообщив пассворд. Сигнализация пиликнула и отключилась.

— Места хватает. Наверху ваши комнаты и моя спальня. Проходите.

— Я с тётей Олей!

— Нет, милая. Тётя Оля — большая девочка. Может захотеть сходить потанцевать и посидеть в баре, вернётся поздно. Зачем тебя тревожить?

— Без меня пойдёт⁈ — перспектива калифорнийской жизни враз потускнела в дочкиных глазах.

— Только когда ты останешься с папой, — быстро выкрутилась большая во всех смыслах девочка. — Идём смотреть комнаты. А ты покажешь «мерседес»?

— У меня «кадиллак». Это