Дойдя до конца коридора, Джим выглянул из-за угла и заметил неприкрытые створки широких дверей, за которыми происходило нечто., порождающее свет и щелчки.

От этих вспышек снова стала кружиться голова. Джим постоял немного, пережидая приступ слабости, а затем пошел дальше, чтобы выяснить эту тайну.

Осторожно приоткрыв дверную створку, он заглянул в помещение, но поначалу ничего не смог понять. Уж очень необычное там было освещение – несколько софитов на высоких стойках собирали пучки света в одном месте. Джим сделал шаг и почувствовал под ногой мягкое покрытие. Оказалось, что все вокруг – и пол, и стены, и потолок были обиты мягким темным материалом. Это создавало ощущение нереальности, и Джим даже тряхнул головой. Возникшая боль показала, что это реальность.

Понемногу глаза Джима начали привыкать, и он обнаружил, что это странное помещение разбито на зоны: в одном месте стояла кухонная мебель, в другом – убранство гостиной с фальшивым камином. Была даже душевая с намалеванным на стене кафелем.

Весь свет собирался в дальнем углу, на широком любовном ложе. Там, на высоких подушках, лежал Тони. Как и Джим, он был совершенно голым, и на нем, словно всадница, подпрыгивала деваха с ярко накрашенным ртом и огромными шаровидными грудями. Груди колыхались из стороны в сторону, а человек возле фотоавтомата выстреливал целыми очередями ослепительных вспышек.

– Теперь смотри влево! – командовал фотограф. – Теперь вправо! Оттопырь задницу, замри!.. Клац-клац-клац!

– Отлично! Продолжай!.. Теперь сделай ему улыбочку, Кони! Заставь его улыбаться!

Девица приподняла голову Тони за подбородок и закричала:

– Улыбайся! Улыбайся, придурок, тебе со мной хорошо!..

Тайлер растянул губы в жалкой улыбке, и фотограф стал отщелкивать кадры в бешеном темпе.

– Теперь немного видео!.. – Фотограф дернул шнурок, и заработала установленная на штативе видеокамера. – Подвигайся, Кони, потряси шарами! Все должно быть натурально!.. Молодец! Мо-ло-дец! Все, с этим закончили… Передохни пока, а я притащу второго.

«О! Это обо мне!» – догадался Джим и прислонился к стене. Он все никак не мог понять, где находится. Вроде и не тюрьма – в тюрьме не фотографируют с голыми девками. Тогда что же? Может, публичный дом?

Джим еще раз осмотрелся – это больше напоминало какую-то студию. Бывают ли фотостудии в публичных домах, он не знал. А попытки что-то вспомнить привели к тому, что голова стала болеть сильнее, однако вдруг вспомнилось главное – вертолет!

Тем временем девица слезла с кровати и, подойдя к гримерному зеркалу, устало стянула черный парик, оставшись с рыжими обесцвеченными прядками. Затем взяла со столика сигарету и, закурив, опустилась на круглый пуфик.

Фотограф поднял Тони на ноги и потащил к выходу. Тони болтался, как сосиска, и стонал. Возле ярко освещенного зеркала он неожиданно оттолкнул фотографа и сказал:

– Мне плохо!

– Только не сблевани на меня, – предупредила его Кони, на всякий случай отодвигаясь вместе с пуфиком.

– Да ладно, он не будет здесь блевать, – заявил фотограф. – У него в номере отличная раковина. Пойдем, парень, тебе нужно прилечь.

– Да мне уже сейчас плохо! – едва не плача, пожаловался Тони.

– Не дрейфь, солдат, прорвемся. Имевший телосложение борца, фотограф легко подхватил Тайлера и потащил к выходу.

– Все! Не могу больше! – воскликнул Тони и его начало выворачивать прямо на стену и пол.

Кони взвизгнула и уронила сигарету на ковер. А фотограф выругался и врезал Тони по шее, отчего тот, перебирая ногами, пролетел метров пять и растянулся прямо перед Джимом.

Видимо, после того, как его стошнило, у Тони прочистились мозги. Опершись о стену, он поднялся и, обращаясь к Джиму, сказал:

– Ты видел – он меня ударил!

– Да, – подтвердил Джим, глядя на обидчика. – Ты ударил разведчика.

– Чего? – на лице фотографа появилась недобрая усмешка. – Да я вас, ублюдки, заставлю весь пол языками вылизать!

– Не надо было нас поить, сволочь! – крикнул Тони и, схватив стоявшую неподалеку вазу, метнул ее в фотографа. Однако тот легко отбил вазу рукой, и она запрыгала по полу, оказавшись фальшивой.

– Убей их больно, Ральф! Я из-за них ноготь сломала!.. – пожаловалась Кони.

– Я бы убил… С удовольствием бы убил, – сказал Ральф, надвигаясь на голых пленников. – Я бы убил, но Гаусс запретил. Сказал, они на него работать будут.

– Оружие надо… – негромко сказал Тони, когда они пятились от наливавшегося гневом фотографа. И хотя он обещал не убивать, в это как-то слабо верилось.

Джим схватил стойку от софита и, раскрутив барашек, высвободил две стальные трубки почти метровой длины.

– О как кстати! – воскликнул Тайлер. – Сейчас мы тебя, здоровяк, кончать будем!

– Кончать в другом месте будешь! – проорала со своего пуфика Кони. Она работала сдельно, поэтому всякая задержка была ей невыгодна.

– Ну, ублюдки, убивать я вас не буду, однако покалечу, – пообещал Ральф и, опустив голову, бросился вперед, точно бык.

Джим успел отскочить в сторону, а Тони попался. Ральф обхватил его и с ходу попытался раздавить. Однако подскочивший сзади Джим врезал фотографу железкой по ягодицам. Бить по голове он опасался, чтобы не задеть Тони.

Ральф заревел и попытался оторвать Тони от пола, однако тот упирался длинными ногами и молотил Ральфа кулаками. Тем временем Джим раз за разом наносил удары по вражескому заду, чем вызывал протяжные стоны фотографа. Стараясь поскорее разобраться с Тони, Ральф швырял его из стороны в сторону, снося мебель и ломая тонконогие столики, однако Тайлер не сдавался и не давал себя опрокинуть, растопыриваясь словно паук.

Джим все активнее наседал сзади, остервенело лупя фотографа по ягодицам и бедрам. Боль становилась все невыносимее, и Ральф не выдержал. Он отшвырнул Тони и бросился на Джима.

– Стоять! – крикнул длиннорукий Тони и вцепился Ральфу в холку.

– Пригнись! – скомандовал Джим и рубанул Ральфа по голове. Труба согнулась, но Ральф рванулся к Джиму, волоча за собой Тони. Джим ударил еще несколько раз, но безрезультатно. Тогда он схватил самую тяжелую часть стойки и обрушил ее на голову фотографа.

Это помогло. Ральф громко икнул и свалился.

Кони, все это время спокойно наблюдавшая за битвой, была неприятно удивлена ее исходом и, как только Ральф грохнулся на пол, дико заорала:

– Помогите! Убивают!

Затем, спохватившись, достала из сумочки дамский пистолет и не целясь шарахнула по врагам. Пуля пролетела высоко и застряла в обивке потолка, а Кони, напуганная выстрелом, снова завизжала.