А потом они сядут в поезд и обрушатся на бабушку, которая наверняка почувствует все сразу и тоже будет метаться, не понимая, как помочь своей взрослой дочери…

— Получается кошмар, — пробормотала Надя.

— Что?

— Ничего, — улыбнулась Надя. — Просто надоело каждый год слушать одного и того же Путина…

— Не слушай, — пожала плечами Катя.

— Тогда мы должны выключить телепузер. И перестанем изображать из себя добропорядочных обывателей…

— Может, мы и есть…

— Мама!

— Все. Я замолчала. «Хуг», — сказал индейский вождь…

— Что с тобой происходит?

— Все в порядке. Просто переходный возраст… Я плавно перетекаю в старость…

— Ага. По-моему, все проще. Ты влюблена, а любовь никогда не бывает без грусти…

И тут, после этих высказанных слов, которые вопреки истине не были ложью, Надя поняла причину странного поведения и Саши, и Кати.

Ну да. Все просто…

Их подавленность тесно связана. Друг с другом… С любовью, да?

Она даже рассмеялась от облегчения — забыв про собственные чувства…

— С Новым годом, мамочка, — подмигнула она ей. — Желаю тебе получить то, что тебе хочется получить…

И про себя поправила — кого… «Кого тебе хочется получить… Верь мне, мамочка, я приложу к этому делу максимум усилий!»

Она поднялась, плеснула себе в бокал еще вина.

— Что это с тобой? — возмутилась Катя. — Ты…

— Погоди, — остановила ее Надя. — Мы должны с тобой поговорить…

— Сейчас?

— Да. В конце концов, веселье у нас получается довольно идиотское… Проще сказать, это не веселье, а вселенский плач…

— И ты решила превратить его в радостный смех? — поинтересовалась Катя, тоже наливая в бокал вина. Она так и не решила, как ей себя вести с разбуянившейся дочерью. Поэтому списала собственную родительскую несостоятельность на праздник. Праздник… Надя права. Это не праздник, это тризна… По ушедшему году. По Саше, который тоже ушел, оставив от себя только слова: «Вы прекрасны…» Только несколько мгновений танца, странного момента счастья, мига…

— Ма, — сказала Надя, наконец решившись. От вина ее щеки покраснели, а глаза стали немного пьяными. — Ты всегда уверена в своей правоте?

— Нет, — подумав, сказала Катя. — Я так понимаю, мы будем говорить обо мне?

— О тебе тоже…

Надя поднялась и налила в бокал вина. Катя хотела возмутиться, но отчего-то промолчала. Надя сейчас выглядела по-другому, взрослая, собранная.

— Когда я наделала глупостей, ма, никто не помог нам. Только он. Как ты не понимаешь, что именно тогда этот человек смог доказать нам, что вполне может служить нам защитой?

— Надя…

— Подожди… Я знаю, что ты сейчас скажешь. Но ведь и он одинок, ма. Почему ты думаешь, что ему так хорошо веселить этих дамочек и мужиков? Он даже к этим кривляньям относится творчески, и кто же виноват в том, что у нас такая теперь стихия? Чем хуже, тем лучше… Может, он с большей радостью бы занимался совсем другим, но нет у него такой возможности! Дело же не в том, что за лужа помоев окружает человека, а в том, каким человеком он остается, несмотря ни на что!

Ей вдруг показалось, что мать ее не понимает. Катя сидела, низко опустив голову, и ее глаз не было видно. «Все равно, — подумала девочка. — Может, я говорю косноязычно и она не может меня понять сейчас… Поймет потом».

— Он хороший человек, мама. И мужественный. И Сашку свою сильно любит… И… тебя тоже любит. Поверь мне.

— Ты-то откуда это можешь знать? — совсем тихо спросила Катя.

— Я чувствую это… У меня еще чувства-то не огрубели, — заявила Надя, радуясь тому, что Катя ее все-таки поняла.

Она замолчала. Катя тоже молчала, продолжая смотреть в окно. Ей казалось, что это не снег там кружится, а ангелы… Много ангелов. И они зовут ее куда-то, зовут…

— Пошли, — хрипло сказала она, отрываясь от окна.

— Куда?

— Сама знаешь…

Она оделась так быстро, что Надя не успела за ней. Она догнала ее уже во дворе. Было темно, пусто, и только белые хлопья кружились по двору, иногда и в самом деле становясь похожими на призрачные белые фигуры с огромными крыльями…

Сашка почти засыпала. Он взял ее на руки, радуясь этой тяжести — с каждым годом она становилась все тяжелее, она росла…

— Ангелы…

— Конечно, ангелы, — согласился он.

— Ангелы при…

— Спи, солнышко. Ангелы придут, стоит только тебе заснуть. И приведут новый год… Принесут подарки…

— Они приведут, — сонно пробормотала девочка.

Он рассмеялся.

— Повторюшка, — ласково прошептал он, опуская ее на кровать. Укрыл одеялом и поцеловал в светлую макушку.

Потом он вернулся в свое одиночество, к которому уже почти привык, и плеснул в бокал шампанское.

— С Новым годом, — поздравил он собственное отражение в зеркале. — Удачи, парень… — Потом подумал немного и, посмотрев в потолок, подмигнул: — Ангелы! Вас тоже с Новым годом… Я-то вас не видел, но Сашка видит… Вы ей нравитесь, значит, мне тоже… Удачи вам.

В этот момент в дверь позвонили.

Он встал и пошел открывать…

Слова замерли на губах.

На пороге стояла Надя. А рядом с ней…

— Катя, — выдохнул он.

Надя рассмеялась, прошла в комнату. А Катя молчала, глядя ему в глаза, мучительно покрасневшая, неуверенная, робкая…

— Прости меня, — тихо сказала она.

— За что? — удивился он.

— Не знаю… За то, что я была глупой… Злой. Тупой…

— Все это неправда, — тихо засмеялся он, беря ее руки в свои. — Ты прекрасна…

Саша сидела тихо в уголке и прижимала к груди плюшевого мишку. В большой комнате готовились к Сочельнику, позвякивали тарелки, и слышались радостные голоса. Первый раз в их доме собралось много людей, и Саша еще не знала, радоваться этому или нет. Подумав немного, она решила, что это радость. И ангелы сказали ей то же самое… Потому что настанет день, и она перестанет их видеть. Повзрослеет… А люди всегда будут рядом.

— Сумасшедший, — рассмеялась Катя, когда он закрыл дверь и включил музыку. — Кто-нибудь войдет…

— И что в том? Мы же танцуем…

— Они тоже хотят…

Он включил тихую музыку.

— Руки тоньше дождя, — прошептал он, касаясь губами ее руки. — Это только для двоих танец…