— Мои люди перехватили его заказ чартера. Не кривляйся, Север, я в курсе, что он помогает тебе.

Уваров отдает сигнал одному из своих людей, тот отлучается в коридор и возвращается с аптечкой в руках. Он бросает ее мне на колени и смотрит так, словно я лично его предала, связавшись с плохим парнем.

— Девушка может уехать? — подает голос Север. — Ей незачем торчать в холодном ангаре… вообще участвовать в нашей сделке.

— Нет, девушка уже участвует.

— Что это значит? — Север скрежещет железными интонациями.

Я поспешно обхватываю ладонью его плечо, чтобы он не натворил глупостей.

Мужчина уходит в сторону, проигнорировав вопрос Севера. Вскоре они все покидают комнату, Уваров вместе с охранниками ныряет в дверной проем и исчезает из поля зрения. Только скрипит замок напоследок.

— Север, — я зачем-то зову его и сжимаю аптечку, которую мне бросили. — Ты как?

— Не беспокойся за меня. Тут пара царапин, только выглядит херово.

Он подтягивается ближе ко мне и сцепляет зубы. Черт, ему все-таки больно…

— Что за старая травма?

Я сжимаю его запястье, чтобы он перестал шевелиться. Куда он всё рвется? Ему бы отдохнуть хоть пару мгновений и прийти в себя после драки, которая больше напоминала избиение. Хотя он отлично держится и, если бы не кровь на лице, можно было поверить, что он действительно отделался легкими царапинами.

— Ты рассказывал, что был в инвалидном кресле. Это, да?

Я нервно сглатываю и перевожу взгляд на аптечку, чтобы не расплакаться. Это не просто старая травма, а очень серьезная и опасная. И я ведь видела с какой жестокостью охранник пнул его. Мне больно от одних воспоминаний, как будто это на мое тело обрушился лютый поставленный удар. Здесь точно умеют делать больно, настоящие профессионалы, чтоб их!

— Давай я сам, — Север перехватывает мои пальцы и подвигает аптечку ближе к себе.

Он на самом деле лучше ориентируется в упаковках, откидывая ненужные и что-то целенаправленно ища. Меня же хватает лишь на бинт и пластиковую бутылочку перекиси водорода. Я отрываю кусок бинта, смачиваю его раствором и тянусь к разбитой губе Севера. Он к тому времени уже находит обезболивающее и принимает сразу несколько пилюль.

— Нас скоро отсюда выпустят, — произносит Север. — Попугали немного и хватит.

— Почему ты так уверен?

— Я давно знаю этих ребят. Мир не черно-белый, мы с ними не ходим по разным тропинкам. Я знаю, как они работают, много раз сталкивался и даже сотрудничал. Они иногда влезают в наши дела и отдают приказы на правах сильного.

— Я думала, они должны ловить вас, а не сотрудничать.

— По разному бывает, — Север грустно улыбается. — Но я знаю точно, что нас переведут в другое место. В нормальное.

— С отоплением?

Север смотрит на меня с благодарностью. Я и правда стараюсь сохранять оптимистичный настрой, насколько это вообще возможно, и не зацикливаться на кусочке бинта, который уже насквозь пропитался кровью Севера. Север морщится, когда я провожу прямо по свежей ране, но стоически молчит.

— Ты точно Север, — я наклоняюсь и осторожно целую его в скулу. — Теперь я поняла, почему тебя так называют.

— Да?

— Ты как барьер выставляешь, погружаешься в себя и словно ничего не чувствуешь. Отрешаешься от боли. Это выглядит, как будто ты где-то там, очень далеко, а в глазах ледяная корочка.

Север мягко усмехается и забирает из моих ладоней использованный бинт. Отбрасывает с глаз подальше и подносит ладонь к моему лицу. И тут случается настоящее чудо — его нежная ласка забирает меня, стирая на мгновение все ужасные секунды, что успели случиться. Я прикрываю глаза и чувствую, что Север может смотреть совершенно ледяным взглядом, но в его касаниях столько жара и самой жизни, что перехватывает дыхание.

— Легче? — спрашивает он вполголоса.

— Боже, Север, это должен быть мой вопрос! Толпа амбалов по твою душу приходили, не по мою.

— Они уже ушли. Я не в их вкусе.

— У тебя шуточки как у брата.

— Так мы родные. Только по матери, но все равно.

Я с опаской смотрю на его жест, но Север уверенно притягивает меня к себе. Я прячу лицо в его широкую грудь и выдыхаю, когда слышу, как ровно бьется его сердце. Он очень сильный и выносливый, даже как будто припас железного характера на нас двоих. Он умудряется выглядеть свежее меня после потасовки и всем видом показывает, что сейчас самое главное, чтобы я не расплакалась. Подумаешь, что у него могут быть переломы, а старая травма может дать осложнения, его это не волнует. Он только обнимает меня крепче и закапывается массивной ладонью в моих волосах, согревая.

И он оказывается прав.

Нас уводят в другое место вскоре. Я помогаю Северу подняться на ноги, но он опирается на меня лишь на первом шаге, потом крепко берет за руку и ведет за собой. Мы сворачиваем к другой двери и выходим во двор с другой стороны. А там машина, немой водитель и грозный охранник, и монотонная дорога с опущенными шторками на окнах.

— Здесь точно есть отопление, — замечаю, когда мы приезжаем на новое место. — И даже душ, с ума сойти.

Я не видела дом, потому что машина въехала в гараж через автоматические ворота. Мы сразу оказались в стенах и несколько раз повернули в коридорах, в конце концов, уткнувшись в крепкую деревянную дверь. За ней же оказался дешевенький гостиничный номер с повидавшей виды мебелью и слабым освещением. Но это не ангар, и на том спасибо.

Север отдает последние силы и выбрасывает руку к стене, чтобы устоять на ногах. Он всю дорогу сюда показывал, что ему всё нипочем, но против логики жестоких ударов не пойдешь.

— Облокотись на меня, — я подныриванию под его руку и сжимаю ладонь, которой он уже хочет отстранить меня. — Я не сахарная, Север. Я помогу тебе дойти до кровати.

— Она мне не нравится, — упрямится.

— В следующий раз забронирую другую, но сейчас только такая.

Тяну и добиваюсь от него тяжелого выдоха, после которого он, наконец, начинает “сотрудничать” со мной. Но нажимает на мое тело всего на мгновение, проверяя, выдержу я или нет.

— Пойдем, — подсказываю вновь.

Север кивает и делает шаг от стены. Его буквально выкручивает узлами от того, что мне приходится удерживать его, а он в роли немощного. На его взгляд, мы играем в неправильные гендерные роли, и ему, как сильному мужику, трудно дается каждая секунда слабости.

— Мне только полежать чуть и я войду в норму, — бросает сердито.

— Таблетки больше не действуют, да?

— Да, еще в машине…

— Я дам еще, я взяла из аптечки. Запомнила, какие ты принял.

— Я говорил, что люблю тебя?