писать в заявлении об изнасиловании. Сам решил вопрос с судебно-медицинской экспертизой и экспертом. Эксперт — хороший знакомый или друг. И сам пошел договариваться со следователем. Потому что никто не захочет связываться с бесперспективным уголовным делом, которое не принесет дивидендов. Плюс — загадочная смерть дочери. Наверное, суицид. Неожиданный переход со следователя в милицию опером. Скорее, чтобы быть самому на земле и продолжать расследование. Натянуто конечно за яйца, но как рабочая версия вполне может быть.

— Да, подгнило что-то в Датском королевстве, — подумал я, подходя к машине. В это время как раз подъехала братва.

— Вот цацки — передал «Малой» футляр с серьгами.

Посмотрим на произведение советской ювелирки.

— Да, тут до эксклюзива далеко. Все просто, как молоток. Много золота — мало изящества — подумал я.

— Вика, нравятся? — спросил, показывая серьги.

— Ну, не то чтобы очень, они какие-то строгие, взрослые.

— Вот «Малой», купили вы с «Дымом» хератень. Теперь если не получится со следователем, будет только ваша вина.

— «Леший», да мы сейчас съездим, все поменяем.

— Поздно пить «Боржоми», когда почки отказали. Да шучу я, братва. Волнуюсь сам, вот и пытаюсь вас подколоть. Видели бы свои сосредоточенные заточки.

— У самого заточка не лучше, — улыбнувшись сказал «Дым».

В это время подошел Кирилл, и резко сказал: «Бери Вику, пошли за мной».

Мне совсем не понравился его тон и поведение.

— Капитан, ты обороты сбрось. Я тебе не подозреваемый в твоем кабинете. И резкие движения ты бы поостерегся делать. Если у тебя проблемы — то в них я не виноват. И вертел я на вертеле твое настроение — мне до него дела нет. И что за тема, что ты оказывается следователем был, а потом решил на землю отправится? А что за семейная драма у тебя. Как дочь погибла?

— Слушай, барыга, да я тебя! — лицо Кирилла стало красным, от поднявшегося давления.

— Что ты меня? Тут застрелишь? Или что? Ты не нервничай, а то инсульт получишь. Я тебе не фраер, бык цветной. Ты определись уже — или дела делать будем, или ты кичиться дальше будешь, мусор. Успокоишься — подходи, а пока мне с тобой базарить не о чем.

Вика вышла из машины, взяла Кирилла под руку.

— Кирилл, что случилось, пойдем мне расскажешь. Кстати тебе понравилось мороженное? — Сказала Вика и повела капитана вдоль стоянки.

— «Леший», а что мент барагозит? Вроде бы нормальный утром был, а тут как будто 100 писюнов ему насували во все отверстия. — удивился «Малой».

— Да тут такое дело — мне одна птичка напела, что «Фрол» — вор шерстяной, а дочь капитана под взлом сейфа попала. И решила в галстуке хорошо затянутом на шее, выйти на свободу. Кирилл пытался притянуть «Фрола» по этому делу, да что-то не фортануло. А я сейчас его на нервы вытянул, вот и барагозит.

— «Леший», а что на самом деле ты «Слона» с бабы снял, и он в тебя шмалял? — спросил «Малой».

— Братва, я сам решу свои проблемы. Вы сами все знаете, зачем мне лясы просто так точить?

— Суки, — сказал «Дым» и сплюнул на асфальт. — Этим глиномесам лучше сейчас вены вскрыть, чем на зону попасть. Их еще в СИЗО кончат, мразей.

— Пойду капитана успокою, надо дела делать, а не болтами меряться.

Что-то совсем капитан с обоймы выпал, так вести себя непрофессионально. Хотя, если все так, как я думаю, не известно какие были бы мои действия. — Кубатурил я, идя к капитану.

— Ну что, Кирилл Иванович, успокоился? Сможем говорить, как люди, которые смогут решать вместе дела?

— Пойдем пройдемся. Мне есть что тебе сказать. Спасибо, Вика. Мы с тобой еще обязательно прогуляемся. И ты покажешь мне Волгу, в том месте, где живешь.

— Вика, ты Кирилла к нам в гости пригласила? А у меня поинтересоваться не надо было? Слишком много на себя берешь, девочка.

— Извини, Леня — я хотела, как лучше…

— А получилось, как всегда — ответил я.

— Пойдем капитан, и давай рассказывай полностью по порядку всю историю. Все будет зависеть только от тебя, узнаешь ли ты глобальное будущее.

— Ты почти все сам понял. Только как 25 летний пацан, мелкий бандит, хоть и с бригадой в человек 30, смог угадать. Ты со своей ОПГ даже в разработке не находитесь, мелкие пакостники, не более. Единственное, что в тебя стреляли, а потом ты пропал. Думали, что ты сыграл с костлявой и проиграл. И кто в наметках имел твою ОПГ, просто забросил по вам работать — как ненужный материал. Через месяц, максимум два, все твои бойцы были бы в других бригадах. А ты появился — живой и почти здоровый, да еще и ко мне приехал свидетелем об изнасиловании, и девочку привез.

Твое поведение совсем не похоже, что было 2 месяца раньше. Ты как бы стал другим человеком, но люди не меняются.

— Не меняются, пока в коме не полежат. Потерять сознание, а потом придя в себя — не помнить ничего.

— Это объясняет, что не помнишь людей. Но не объясняет с чего ты вдруг за народ радеть стал? Такой, млять, современный Робин Гуд, забрать у богатых и отдать бедным. Откуда у Леонида Левшукова есть понятие что такое честь офицера?

— Капитан, ты не отвлекайся. Я понял, что у тебя есть ко мне вопросы. Но ты еще ничего не сказал про себя.

— 10 месяцев назад, «Фрол» со своими отморозками изнасиловали мою дочь. Не знаю, специально это было сделано, чтоб меня успокоить. Я в то время дело вел по подпольным играм. Или случайно она им на улице попалась. Да какая разница. На улице днем, затолкали в машину. Увезли куда-то, потом привезли и голую выкинули возле дома. Я тогда в командировке в столице был. А жена в ночную работала. Утром пришла со смены, а дома тишина. Супруга в ванну зашла, а там дочь наша в воде лежит. А вода от крови красная. Не смогла моя любочка смириться с тем, что с ней сделали. Не стало ее, Леня. До сих пор душа болит. Она же никому ничего плохого не сделала. А с ней так поступили. Дочу мою Викой звали, и судьба похожая с твоей сестрой. Только жива осталась, а моей дочурки нет. Вот и прикипел к этой девочке. Дочь она мне напоминает. Ей и лет примерно столько же сейчас, сколько могло быть Виктории.

— Никаких улик, ничего. Экспертиза вообще ничего не нашла — факт изнасилования подтвержден. А больше ничего. Одежды не было, а