Летом и осенью 1942 г. прихожане ленинградских храмов активно занимались огородами, запасая продукты для второй блокадной зимы. Многие из них также были привлечены к заготовке дров и строительству оборонительных сооружений. Враг по-прежнему стоял под стенами города, несколько месяцев существовала угроза нового штурма. Наконец, 18 января 1943 г. блокада Ленинграда была прорвана, однако обстрелы и бомбежки продолжались. На первой неделе Великого поста был такой сильный обстрел, что ни причт, ни молящиеся не могли выйти из Никольского собора с раннего утра до поздней ночи. Вообще в 1943 г. особенно часто обстреливался именно Никольский собор, однажды в него попали три снаряда, причем осколки врезались в стену кабинета митрополита. Владыка вошел в алтарь, показал причту осколок снаряда и, улыбаясь, сказал: «Видите, и близ меня пролетела смерть. Только, пожалуйста, не надо этот факт распространять. Вообще, об обстрелах надо меньше говорить… Скоро все это кончится. Теперь недолго осталось»[247].

Упомянутый осколок сохранился и сейчас находится в Троице-Сергиевой лавре. Во время другого обстрела Никольского собора митрополит Алексий, понимая, что у верующих могут не выдержать нервы, и, если они побегут из храма у дверей будет давка, вышел на хоры и, сказав слово, успокоил людей. В итоговом официальном «Акте о злодеяниях и варварском разрушении Ленинграда немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками за время войны и блокады», составленном в мае 1945 г. и подписанном наряду с руководителями города Патриархом Московским и всея Руси Алексием говорилось: «Гитлеровские бандиты не щадили и храмы Ленинграда, многие из которых являются всемирно известными историческими памятниками. Полностью разрушено 6 и повреждено 66 зданий религиозных культов. Повреждены Исаакиевский собор, Казанский собор, Измайловский собор. Из действующих соборов Ленинградской епархии наибольшие повреждения получил собор Николы Морского, ущерб которого определен в 29 652 000 рублей…»[248].

Следует отметить, что представители духовенства наравне со всеми жителями несли труды по обороне города, входили в группы самозащиты МПВО. Например, в справке, выданной 17 октября 1943 г. архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением, говорилось, что он «состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвовал в тушении зажигательных бомб». В газетном сообщении о вручении медали «За оборону Ленинграда» протоиерею Михаилу Славнитскому отмечалось, что он состоит в группе самозащиты и несет дежурство по обеспечению общественного порядка в своем доме[249].

Активно включилось духовенство города в подписку на военные займы, сбор пожертвований в фонд обороны. К 1 июня 1944 г. сумма таких пожертвований достигла 390 тыс. руб., в том числе митрополит внес 50 тыс. руб., протоиереи П. Тарасов – 44 тыс., В. Румянцев – 29 тыс., Н. Ломакин – 24 тыс. рублей, золотой крест и кольцо с бриллиантами, А. Мошинский – 29 тыс., Ф. Поляков – 23, 2 тыс., А. Смирнов – 21 тыс., М. Славнитский – 17,4 тыс., а протодиакон Л.И. Егоровский, сдавший 49 тыс. руб., получил персональную телеграмму с благодарностью от И. Сталина[250].

Однако основной поток даяний шел от верующих. Хотя к середине 1942 г. население Ленинграда резко сократилось, деятельность городских церквей, особенно патриотическая работа, не только не пришла в упадок, но даже возросла. Оставшиеся ленинградцы сплачивались вокруг своих храмов. Так, например, доходы Князь-Владимирского собора в 1942 г. несколько снизились по сравнению с 1941 г. и составили 501082 руб., но уже в 1943 г. выросли до 922656 руб. Причем из последних на содержание храма было потрачено 221519 руб., а 76 % всех расходов пошло в фонд обороны. В Николо-Богояленском соборе в 1942 г. из общей суммы расходов 1440 тыс. руб. в Красный Крест и фонд обороны было передано 595 тыс., а в 1943 г. из 2262,7 тыс. – уже 1882,1 тыс. (83 % всех расходов). И это не считая уплаты налогов, проведения ремонтных работ и т. п. Большой подъем вызвало обращение Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия 30 декабря 1942 г. с призывом начать сбор средств на танковую колонну имени Димитрия Донского. Уже через 4 месяца была собрана необходимая сумма, превышавшая 8 млн. руб., из них 1 млн. являлся ленинградским. Вносились также пожертвования на авиаэскадрилью имени Александра Невского, ко дню Красной армии 1943 г. в госпитали города и войсковые лазареты поступило свыше 600 остро необходимых полотенец и т. д. Всего же верующие ленинградцы за 1942 г. собрали 1485 тыс. руб., а за 1943–5051 тыс. руб. (в том числе священнослужители внесли 218,8 тыс.)[251].

В своем Пасхальном послании 1943 г. митрополит Алексий писал: «Второй раз уже встречаем мы светлый праздник в грозных условиях Отечественной войны, и свет духовного созерцания заслоняется туманом скорби, и заботливые помыслы прерывают нить радостных размышлений и светлых чувств… В чем же источник силы, проявляющейся у наших защитников, не щадящих жизни своей для спасения Родины?… Враг угрожает не только тебе или мне, или вообще отдельным группам общества: он угрожает Отечеству, угрожает тому, что одинаково дорого и вождю, и воину, и священнику, и рабочему человеку, и крестьянину… Во всех нас заговорил русский, сын одного Отечества, и все встали не за себя, не за свои личные блага, а за общую Мать-Родину, которой грозит разорение и гибель. Все сознают, что не жертвующий собой и всем своим достоянием для обороны государства является изменником Отечества. Такое святое чувство, соединяющее людей, превращает человека в героя, таким героизмом, во имя любви к Родине, проникнут весь народ. А над всем сим – непоколебимая вера, присущая русскому православному человеку, вера в бесконечную милость Божию, сильную превозмочь гордость насилия и даровать победу народу, явившему столь великую крепость духа в годину тяжелой опасности. «Бог нам прибежище и сила» (Пс. 45, 2). Это ли, братие, не может возбудить в наших душах радость и светлые надежды? Это ли не может в нас влить новые силы – поддержать величие нашей страны нелицемерным служением?»[252].

В Пасхальную ночь с 24 на 25 апреля комендантский час был отменен, и служба состоялась ночью. «На Пасху 1943 г. собор был переполнен!» – вспоминал о богослужении в храме святого-князя Владимира Н.Н. Розов. В июне 1943 г. митрополиту Алексию «в воздаяние понесенных трудов, особенно при осаде Ленинграда» было пожаловано право предношения креста за богослужениями, а 8 декабря 1943 г. присвоен титул митрополита Ленинградского и Новгородского, владыка почти два года не покидал блокадный город, и это сыграло очень важную роль в нормальном функционировании приходов. На место скончавшихся от голода и болезней священников митрополит рукополагал новых.

4 ноября 1941 г. он совершил хиротонию заштатного диакона Симеона Рождественского и 21 декабря назначил его в Никольскую Большеохтинскую церковь, 7 апреля 1943 г. рукоположил во священника диакона Николая Артемьева, назначив его настоятелем Серафимовской