– Чего-о-о? – удивленно протянул Алексей. – Чего купить, я не понял?

– Зеленку! Бриллиантовый зеленый раствор называется! Что, ветрянкой в детстве не болел, что ли?

– А у твоих детей ветрянка?

– Ну да.

– О господи, Заславская…

– Ладно, хватит причитать! Теряем время! Давай, мой хороший, вперед! Жду тебя с нетерпением.

Через час Алеша уже нетерпеливо сигналил у ворот. Вышел из машины навстречу – такой весь красивый, ухоженный, модно одетый, хорошо и дорого пахнущий, в меру упитанный – как тульский пряник, но с лицом сытым и наглым, и с обаятельно-стервозной смешинкой в глазах. Молодые девушки сейчас в таких пряников просто пачками влюбляются, говорят.

– Слушай, а куда ты своего слабонервного малахольного пианиста дела? – сразу огорошил он Лизу вопросом. – Вот и приспособила бы его с детьми сидеть. Все б какая-то польза была от мужика…

– А мой пианист свалил к другой бабе. Это с ее детьми я сейчас и нянькаюсь.

– Иди ты! – удивленно округлил глаза парень. – Нет, я, конечно, подозревал, что ты немного не в себе, но чтоб до такой степени! Тебе что, оно и правда надо?

– Надо, Алешенька, надо, – твердо и слегка раздраженно произнесла Лиза, чтоб отсечь дальнейшие его вопросы. – Давай я тебе лучше бумаги покажу. Тут три арбитражных иска, все на крупные суммы.

Она торопливой скороговоркой изложила ему суть каждого дела, лихорадочно перелистывая подшитые в папки документы. Алеша внимал жадно, так же торопливо складывая у себя в голове необходимую информацию и боясь пропустить что-нибудь важное. Потом внимательно посмотрел на нее, удивленно пожал плечами:

– И правда шикарные дела, Елизавета. Практически все выигрышные. И процент вознаграждения от суммы хороший… Тебе не жалко?

– Нет, не жалко. Бери, дарю. И правда. Давай раствор, который очень зеленый и сильно бриллиантовый.

Обменяв таким образом три хороших выигрышных дела на маленький пузырек с зеленкой, она торопливо побежала по дорожке к крыльцу. Не жалко ей было этих выигрышных дел. И хорошего процента вознаграждения. Она и сама удивлялась радостному легкомыслию, которое трепетало у нее за спиной невесомыми крылышками и было практически необъяснимым. Оно делало ее совсем другой Елизаветой Заславской – не тем практично-циничным адвокатом, который раньше ни при каких обстоятельствах, хоть небо над головой разверзнись, этими тремя делами не попустился бы, а просто женщиной, радующейся неизвестно чему, глупостям всяким. Пузырьку с зеленкой, например.

Температура у близнецов спала быстро, и они с удовольствием позавтракали творогом и йогуртами, милостиво разрешив тете не варить овсянку. Потом снова набросились на вчерашние подарки, пытаясь освоить под чутким Лизиным руководством ролики и велосипеды, а она, держа в руках тампон с зеленкой и вся насквозь ею перемазавшись, умудрялась-таки ткнуть им в каждое вновь появляющееся на голых животиках, ручках и ножках красное пятнышко. И только к обеду вспомнила, что так и ходит с утра по дому растрепой – в пижаме, не умывшись и не причесавшись. Забежав на минуту в ванную, она даже не узнала себя в зеркале: глаза смеялись и блестели будто сами по себе, отдельно от неумытого лица, и выражение было совсем уж придурковато-легкомысленным, как у глупой девчонки. Подмигнув этому своему новому лицу, она плеснула в него пригоршню воды, быстро почистила зубы, заколола волосы на затылке небрежной фигушкой и снова помчалась по своим делам – надо было кормить приболевших гостей обедом да укладывать как-то спать, что было совсем не просто. Потому как гости заявили, что спать после обеда лягут, конечно, но только со сказкой. Ведь они всегда так засыпают. Поэтому будь любезна, уважаемая нянька, придумай-ка быстренько какой-нибудь завлекательный сюжетец про Ивана-царевича или про Василису-прекрасную, иначе опозоришься. Что ж ты за нянька будешь без сказок? Никакого, можно сказать, авторитету… А его, этого самого авторитету, почему-то страстно и вусмерть Лизе захотелось. Даже, может, и больше, чем когда-то адвокатского.

Время в мелких домашних хлопотах всегда летит быстро. Отметила это про себя и Лиза – неделя борьбы с ребячьей ветрянкой и домашнего заточения проскочила совсем незаметно, будто вскользь. От Лёни не было известий, и ее мобильник выдавал все время одну и ту же информацию про недоступность зоны действия сети. Ох уж эта коварная сеть – когда очень надо, всегда недоступна до безнадежности.

Алеша справился с ее делами очень хорошо. То есть хорошо, конечно же, для себя – положил в карман кругленькую сумму от высокого процента. Позвонил, отчитался грустно, будто виноват в чем был.

– Елизавета, может, в гости к тебе хоть нагрянуть? А что? Кофе вкусным своим угостишь. С ума, наверное, сходишь в своем заточении.

– Да не схожу я с ума! – весело отвечала Лиза. – Все очень даже наоборот. А в гости приезжай, конечно! Буду рада!

– Да? Ну, я сейчас. Купить чего-нибудь по дороге? Ну, кроме зеленки, разумеется.

– Ой, купить, Алеша! Мне тут много чего уже надо.

Наговорив в трубку много всякого разного из того, чего ей следует привезти – из детской еды в основном, – Лиза пошла укладывать близнецов спать. Время было позднее, и хотя глаза у них и без того слипались, положенную сказку на ночь она им все же успела рассказать. Вообще, придумывать за эту быстро пробежавшую неделю она очень даже насобачилась, можно сказать, во вкус вошла – всевозможные сказочные сюжеты сами откуда-то прямо-таки ломились в голову, как писателю-фантасту или легендарной Шахерезаде. Близнецы слушали ее открыв рот, и засыпали, так и не дождавшись положенного сказочного хеппи-энда. А на следующий день требовали продолжения. И опять засыпали. Конца сказки Лиза и сама не знала. Да и не хотелось, наверное, никакого такого конца.

– …И вот решил тогда Иван-царевич, совсем отчаявшись, обратиться на Змея-горыныча в суд. Взял перо, бумагу и стал писать ходатайство на имя самого главного и справедливого судьи в Тридевятом царстве-государстве, – тихо и монотонно продолжала она свое повествование, наблюдя за тем, как последний раз взглянули на нее мутно-сонно Глебкины глаза и смежились плотно вслед за Борискиными. Он почему-то всегда засыпал позднее брата.

Прикрыв их одеялом поплотнее, она на цыпочках спустилась на кухню, выглянула в окно. Алешина машина уже стояла у ворот, и, видимо, давно. Увидев, как он возмущенно-обиженно мигнул ей в окошко фарами, Лиза заторопилась на крыльцо, бегом пробежала по дорожке.

– Заславская, ты чего? Совсем обнаглела? В гости позвала, а сама телефон отключила! И звонок на воротах не работает! Что, думала, я через забор буду перелазить?

– Да я все это хозяйство отключила на время, Леш! Детей укладывала. Чтоб они не испугались… Ну ладно, не сердись. Пойдем в дом. Сейчас кофе сварю.

– Ну, ты даешь, Заславская… Мери Поппинс хренова, – ворчал Алеша, вытаскивая плотненькое тело из машины. – Стою тут перед воротами, а ей и дела нет. Другая бы, знаешь, на твоем месте.