Засыпая, он продолжал гадать об этом.

ЗДОРОВЯК ДЖОННИ ПРИБЫЛ в свою загородную резиденцию, все еще кипя от ярости на незадачливого таксиста. Он и полицейский пытались догнать Гарри Винсента, но тот ловко скрылся от погони. Более того, они не смогли даже разглядеть номер машины, так быстро она умчалась. Однако Англичанин Джонни запомнил лицо Гарри. Придет день, сказал он себе, и они встретятся на узкой дорожке.

Так что Джонни добрался до места на другой машине. Правда адрес он назвал вымышленный и вышел из такси заранее. Дошел до дома пешком, отпер дверь и вошел. Поднялся на второй этаж простенького, неказистого домика. Затем вскрыл конверт, которой обнаружил в почтовом ящике. Читая письмо, он насвистывал от удовольствия: видно, новости были приятные.

Затем он порвал письмо на мелкие кусочки, сложил в пепельницу и поджег, а пепел высыпал в окно. Потом уселся за стол в углу комнаты и стал тихо повторять текст из полученного письма:

– Сегодня вечером ожидайте завершения событий. Встретимся в воскресенье, в восемь вечера. Если планы изменятся, извещу вас в субботу утром.

Был четверг, значит, оставалось еще два дня.

– Вот и хорошо, – пробормотал Джонни. – Наконец-то старик взялся за дело. В восемь часов. Значит, к одиннадцати я смогу быть у Ван Фу.

Англичанин Джонни взял карандаш, бумагу и нацарапал ответ:

Короткое письмо, но и в нем Джонни ухитрился наделать ошибок. Конечно, он не стал ни здороваться, ни прощаться, – по его мнению, все это было лишним. Он запечатал конверт, нацарапал адрес, вышел на улицу и бросил письмо в почтовый ящик на углу. Затем вернулся, запер дверь и прошел наверх. Там он сел и погрузился в своего рода медитацию.

– Плохо дело с этим таксистом, – размышлял он. – Интересно, кто он такой. И забыл ли он этот адрес. Вроде место здесь надежное, но нежелательно, чтобы кто-то узнал, где оно находится. Ладно, после субботней ночи я стану очень осторожным. Два дня не высовывать носа, понял, Джонни, дружок?

Ван Фу – мудрый китаеза. Все его подсказки удачны. «Будь осторожен», – вот как он сказал.

И он прав, Джонни. Еще как прав. С ним было хорошо работать в прошлом, и сейчас дела у него идут отлично. Да, сэр. Осторожнее, Джонни.

Он прислушался. До него донесся будто бы щелчок внизу, в парадной двери – или ему показалось. Он встал и спустился вниз по лестнице. Холл был слабо освещен, свет попадал сюда лишь с улицы через стеклянную дверь.

Англичанин Джонни обычно не беспокоился из-за шума на улице. Но сейчас было необходимо разобраться. Он вышел в вестибюль. Наружная дверь заперта, – он сам ее запер.

– Дверь на замке, – размышлял он. – Но он не очень-то надежен – слишком простой и старомодный. Сообразительный человек легко откроет его шпилькой.

Вестибюль заполнили густые тени. Джонни вышел в холл и закрыл внутреннюю дверь вестибюля. И ее он тоже запер. Что-то в сгустившемся сумраке тревожило его. Он ощущал непонятную разницу между атмосферой здесь и на лестнице.

Странно – дело в том, что Англичанин Джонни никогда не считал себя человеком с развитым воображением, склонным к фантазиям. Но когда что-то занимало его ум – действительно важное, – тогда-то он был начеку. И сейчас, шагая по скрипучему полу, он не мог отделаться от ощущения, что кто-то идет за ним следом.

Поднявшись на площадку второго этажа, он отважился оглядеть коридор. Джонни показалось, что тени, заполнившие его, как будто шевелятся, словно живые.

Но он не сделал ни малейшего движения. Джонни размышлял. Если только кто-либо решился войти в дом, чтобы причинить ему вред, то этот кто-то напал бы на него, когда внутренняя дверь вестибюля оказалась закрытой. Темный коридор – идеальное для этого место.

У невидимого гостя, – если он действительно существует, – не может быть иной цели, кроме грабежа или шпионажа. Если он пришел, чтобы что-нибудь украсть, то шансов у него никаких, размышлял Джонни, потирая могучие кулаки. Что же касается шпионов… Нужно дать шпиону возможность, и он выдаст свое присутствие.

Так что Джонни вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. Сел за стол в углу, спиной к выходу, чтобы его можно было видеть в замочную скважину. Зажег длинную черную сигару и, насвистывая, стал чертить непонятные фигуры на листе бумаги.

И вдруг его свист оборвался. Он замер, будто что-то заставило его забыть мелодию. Он вроде бы услышал какой-то едва различимый шум. Если бы он быстро обернулся, то увидел бы, как поворачивается дверная ручка. Но он не увидел. Он был увлечен своей игрой.

Ему представлялось, что дверь открывается – медленно, совсем немножко. Потом снова закрывается. Он сидел молча, потом вдруг сердито фыркнул, перечеркнув нацарапанные слова. Встал из-за стола, закашлялся, начал прогуливаться по комнате, обшаривая глазами стены.

Когда Джонни вернулся домой, то бросил пальто и шляпу на кресло в углу. Угол комнаты был темным, так как света от лампы на столе было недостаточно, чтобы его осветить. Здесь хватало места, чтобы кто-то мог спрятаться под пальто, между креслом и стеной.

Англичанин Джонни обшаривал глазами стену над креслом. Ни малейшего интереса не отразилось на его лице, когда он заметил огромную тень на стене. Она явно превышала своими размерами пальто.

Некоторых людей пугают тени. Джонни это знал. Кого-то – забавляют. Но для Англичанина Джонни тень могла означать лишь присутствие человека.

В этом он убедился у Ван Фу, когда заметил длинную тень Лин Чау. Более того, он вспомнил имя, которое шепотом произносили жулики, посещавшие его столовую. «Тень!»

Именно это слово пришло на ум Англичанину Джонни. И именно оно слетело с уст Ворчуна, когда его дружки-гангстеры расправились с ним.

Джонни вернулся к своему креслу за столом, попыхивая сигарой.

Стол был небольшой, слева от него оставалось свободное место, дальше стояла кровать. Там можно отлично спрятаться, – ведь только край стола хорошо освещен.

Англичанин Джонни передвинул кресло и уронил на пол карандаш. Поднимая его, он заметил, что очертания тени на стене прямоугольной формы. Занятно.

Бросив карандаш на стол, Джонни взял ручку, и написал второе письмо:

Он встал, почесал в затылке, словно бы задумался, о чем еще написать. Подошел к окну, поднял занавеску и выглянул в темноту.