Следователь быстро свернула разговор и, пообещав позже навестить его, вышла из палаты. В коридоре к ней сразу подскочил особист, но она шарахнулась в сторону как от огня, глядя на него расширенными от ужаса глазами.

— Господин старший лейтенант, вы действительно навещали рядового до нашей встречи?

Особист поморщился и мельком взглянул на капитана:

— Да. Но он жаловался на провалы памяти и ничего не смог мне сказать.

— Но как же… Да вы… Разве так можно?!

— Так разве вы не получили наши рапорта? — встрял капитан. — Я сам лично застал его здесь, и он пытался рассказать рядовому Томову, как на самом деле происходили события.

— Я не видела никаких рапортов.

— Мой рапорт был направлен старшему следователю Кавинскому, но следствие поручили вам, — видимо, он еще не успел передать. Так что он рассказал?

Следователь открыла было рот, но густо покраснела и, буркнув, что она передаст ему стенограммы позже, быстро пошла прочь.

Капитан задумчиво посмотрел ей вслед; он никак не мог понять, что такого мог рассказать Ким, чтобы вызвать такую реакцию. От этого парня можно было ожидать чего угодно, но надо его подстраховать, как бы он не сорвался.

Особист тоже не мог ничего понять, для него это оказалось еще большей неожиданностью. Он повернулся к капитану:

— И что это все может означать?

— Даже представить не могу. Оставили бы вы его в покое, а то как бы хуже не было.

— Что — хуже? Он зверски избил моих подчиненных, находящихся при исполнении, между прочим.

— Один молоденький паренек зверски избил двух здоровенных сотрудников особого отдела? И при этом ничего не известно, что они делали целых десять минут вдали от камер наблюдения в восьмом переходе.

— Они выполняли мое поручение.

— Извините, но мне кажется, вам не стоит пока делать таких заявлений. Примите это как дружеский совет.

Адмирал Павод с интересом посмотрел на молоденькую девушку:

— Так вы считаете, что это дело лучше не передавать в прокуратуру?

— Видите ли, данный случай прокуратура расследовать не должна, но начальник особого отдела утверждает, что его подчиненные находились при исполнении, и настаивает на расследовании инцидента именно военной прокуратурой.

— Это его право, в данном случае прокуратура обязана заняться этим делом.

— Да, конечно, но здесь обнаружились факты, которые лучше не поднимать на уровень прокуратуры. Я передам вам материалы предварительного расследования, и если вы посчитаете необходимым продолжить следствие силами прокуратуры, то подтвердите это прокурору. В любом случае я уже не буду вести это дело.

— Вот как? Хорошо, я ознакомлюсь с материалами.

Через час адмирал дал задание адъютанту срочно доставить к нему капитана и старшего лейтенанта.

Еще через десять минут оба стояли навытяжку в кабинете у адмирала. Вопреки обыкновению, адмирал не пригласил их присесть, и оба знали, что это очень плохой знак. Если сам адмирал, минуя все звенья структуры управления, вызывает к себе и при этом ведет себя вполне официально, значит, на это есть серьезные причины.

— Господин лейтенант, почему вы потребовали расследования факта избиения ваших сотрудников военной прокуратурой до выяснения обстоятельств дела?

— Они находились при исполнении, согласно пункту…

— Вы можете мне сказать, какое задание они должны были выполнить в восьмом переходе?

— Им поставили задачу провести беседу с техником начального уровня рядовым Томовым в связи с неявкой его по вызову в особый отдел, но место проведения беседы не определялось.

— Господин капитан, почему не обеспечили явку своего подчиненного по вызову?

— Вызов поступил на коммуникатор Томова, хотя он должен был поступить мне как непосредственному командиру.

— Старший лейтенант?

— Разговор не должен был касаться служебных обязанностей, поэтому мы решили не тревожить капитана.

— В любом случае вы были обязаны поставить командира в известность, тем более что его подчиненный тоже находился при исполнении. Так о чем вы хотели провести беседу с рядовым Томовым?

— Нам нужно было определить его наклонности и интересы, то есть составить мнение о нем как о человеке.

— Разве не достаточно описания психологического портрета и характеристики в его личном деле или беседы с его командиром, ведь он гораздо лучше знает своего подчиненного. О чем можно узнать за одну беседу?

— У нас существуют свои методы, которые позволяют гораздо быстрее узнать человека.

— Можно подробнее о методах?

— Это очень специфические методы, и мне не хотелось бы сейчас подробно на них останавливаться.

— Вот как? — Адмирал с интересом посмотрел на особиста. — В таком случае специфичность ваших методов уже, кажется, стала мне известна от следователя прокуратуры.

— Не понимаю вас, господин адмирал.

— Ознакомьтесь. — И адмирал кивком указал на планшет, лежащий на столе.

По мере чтения у старшего лейтенанта вытягивалось лицо, а на лбу выступил пот.

— Если сможете, вслух, пожалуйста, я думаю, капитану это тоже может быть интересно. Я имею в виду непосредственно показания Томова.

Особист, затравленно взглянув на адмирала, срывающимся голосом принялся читать:

— «Он сказал, что они вызывали меня весь день для того, чтобы вступить со мной в интимную связь, но я не пришел, и они сами пришли ко мне. Он также сказал, что они теперь будут постоянно это делать со мной и моим командиром тоже. А потом они попытались сделать это со мной, но я сопротивлялся, и они стали меня бить. Я очень сильно испугался и пытался от них убежать и несколько раз неудачно с ними сильно столкнулся».

Только теперь до особиста дошел весь ужас его положения, ведь он сам требовал расследования силами военной прокуратуры, а потом, опять же по сведениям прокуратуры пытался оказать давление на теперь уже потерпевшего Томова. А его теперешний диалог с адмиралом фактически подтвердил показания рядового. Это катастрофа его карьеры, и ему очень повезет, если его просто переведут куда-нибудь на окраину. Он достал платок и вытер пот.

Для капитана показания Кима тоже оказались неожиданными, однако он был в курсе состоявшегося диалога своего подчиненного с особистами, так как коммуникатор Кима после экстренного вызова все это время был включен, и быстро сообразил, что он задумал.

— Это не может соответствовать действительности, господин адмирал, — сделал попытку оправдаться особист. — Томов что-то перепутал, после сотрясения мозга его показаниям лучше не доверять. Более того, оба моих подчиненных сейчас находятся на пластической коррекции, и пострадали они значительно сильнее, что говорит об агрессивных намерениях Томова.