Три года назад. Когда все было хорошо.

Как она допустила это? Найджел тоже ошибался, но все его ошибки были известны и открыты. Это она скрывала свои. Ирония в том, что если бы она была менее совестливой, все было бы хорошо. Она бы пережила и пошла дальше. Вместо этого вина съедала ее.

Она подошла к фонтанчику с водой, чтобы наполнить бутылку. Конечно, нужно было принять во внимание неоспоримый факт – у них был по крайней мере один общий ребенок. И Рози была счастлива. Френ попыталась представить себе, как она говорит Рози, что мама и папа больше не будут жить вместе. Рози захочет остаться с Найджелом. Как мать, Френ сможет получить право опеки, но какой ценой? Она разрушит жизнь Рози и свою собственную, чтобы очистить совесть. Какая же она после этого мать?

Но что будет через пятнадцать-двадцать лет, когда Ава узнает, что единственный отец, которого она когда-либо знала, на самом деле не ее отец? Когда она узнает, что ее мать хранила это в тайне все это время? Какая она после этого мать?

Френ схватила коляску и направилась к выходу из парка, когда дверь в студию Лукаса распахнулась и оттуда выбежала милая маленькая девочка. Мать побежала за ней и щекотала девочку, пока та не завизжала. Лукас с улыбкой наблюдал за ними с порога – должно быть, он только что их фотографировал. Френ продолжала бежать, но резко остановилась, когда заметила машину Эндж в нескольких метрах от себя. Эндж, похоже, тоже наблюдала за девочкой и ее матерью. Было что-то в том, как она смотрела на них, что заставило Френ остановиться. Ее глаза выглядели как-то странно.

Френ снова посмотрела на женщину и ребенка. На Лукаса, улыбающегося им. И вдруг она поняла, почему Эндж в тот раз так разозлилась.

Внезапно она все поняла.

– Это мальчик или девочка? – спросила я.

Доктор и медсестра обменялись взглядами.

– Ваш ребенок был девочкой, – наконец сказал доктор.

Я улыбнулась. Девочка. Я так и знала.

Доктор откашлялся.

– Но, как я уже сказал, ваш ребенок не выжил. Он родился мертвым.

Мертвым. Я прокрутила это слово в голове. Родился. Мертвым.

Я представила себе ее маленькое личико. Сейчас она, наверное, завернута в одеяло, наверное, она в маленькой вязаной шапочке. Как она выглядит? Говорят, что у всех младенцев глаза сначала голубые. Но будут ли они в конечном итоге карими, как мои?

– Можно мне ее увидеть?

Тишина. Затем доктор посмотрел на медсестру.

– Вам удалось связаться с ее мужем?

Медсестра покачала головой.

Я чувствовала, что сейчас взорвусь. Под больничной рубашкой у меня покалывало в груди. Я так долго ждала. Почему они заставляют меня ждать?

– Я хочу поскорее ее покормить. Это ведь хорошо для ребенка, да?

Выражение лица доктора озадачило меня. Разве матери не хотят видеть своих детей? Возможно, они слишком устают. Меня обнадежила эта мысль. Я была особенной матерью. Я хотела своего ребенка больше других. Я любила ее больше, больше других.

Он встал.

– Итак, – тихо сказала я ему. – Идите за моим ребенком. Скорее!

Он подошел к двери. Документы все еще лежали на прикроватном столике, нетронутые. Я не могла думать о них – я хотела своего ребенка. Ожидание было невыносимым. Со своей кровати я видела доктора, разговаривающего в коридоре с медсестрой. К ним присоединился еще один человек в белом халате. Я чувствовала себя как во сне. Должно быть, это из-за лекарства. Ну что ж. Если они не собираются приносить моего ребенка, я пойду за ней сама.

Я осторожно спустила ноги с кровати. Почувствовала холод пола под ступнями, а это означало, что ноги снова что-то чувствуют. Хорошо. Ухватившись за металлические перила на кровати, я заставила себя встать. На крючке на задней двери висел больничный халат. Я сделала шаг к нему, но вдруг пол поднялся мне навстречу, ударив меня с размаху в лицо. Внезапно небольшая толпа, собравшаяся у моей двери, ворвалась в комнату. Меня начало трясти.

– Принесите мне моего ребенка, – закричала я. – ПРИНЕСИТЕ МНЕ МОЕГО РЕБЕНКА!

Я продолжала дрожать и кричать, пока игла не вошла в мою руку и все вокруг не почернело.

– Мам, это опять я. Можешь позвонить, когда будет время? Большое спасибо.

Эсси повесила трубку. Полли, с затуманенными глазами, всхлипнула от усталости.

– Ну спи, если ты так устала, – попросила Эсси.

Может, ей это и показалось, но Полли словно стиснула зубы и сказала: О да, заставь меня.

В книжке о детях говорилось, что Полли должна спать три раза в день по два часа. Два часа! Было похоже, что книга просто издевается над молодыми матерями, заставляет их страдать. Всю прошлую неделю Полли спала не больше двадцати минут в течение дня, а сегодня она вообще не сомкнула глаз. Еще больше усугубляя ситуацию, Миа тоже решила отказаться от своего обеденного сна и только что устроила истерику, потому что Эсси дала ей на обед пасту, а она «ненавидит пасту». (Она не ненавидит пасту. Два дня назад она заявила, что хочет спагетти на завтрак, потому что это о-о-о-очень вкусно.) Теперь Миа смотрела мультики, а Полли была привязана к ее бедру, жалкая и рыдающая. А пока все, чего хотела Эсси, – это съесть тарелку пасты и лечь спать.

Эсси подошла к окну и выглянула наружу. Маминой машины на подъездной дорожке не было. Где, черт возьми, она ходит? Всю прошлую неделю она постоянно была здесь, оставалась на весь день и уходила, только когда Бен приходил с работы. Но сегодня ее нигде не было видно. Эсси понимала, что было нелогично ожидать, что ее мама будет под рукой каждый раз, когда ей хочется, но сейчас Эсси не способна была рассуждать логично. Все, чего она хотела, это чтобы мама пришла к ней и уложила обеих девочек (и Эсси) спать. Потом, через час или два, она хотела проснуться и увидеть, что вещи постираны, а ужин на плите. Разве она многого просит?

Барбаре так легко давалось быть мамой и бабушкой. Когда-то Эсси думала, что сама станет настоящей матерью. Первый раз явно был катастрофой, а теперь она возлагала на себя большие надежды. Но им не суждено было осуществиться.

Эсси уже отправила пару сообщений Бену, хотя знала, что у него сегодня очень напряженный рабочий день. Она искала сочувствующего слушателя, но все, что она получила, это нудное бормотание его автоответчика. Она села на диван и в очередной раз попыталась покормить грудью Полли, чтобы она заснула. Через окно она видела мамину подъездную дорожку, так что она сразу поймет, как только та вернется домой.

– Мамочка! – заскулила Миа, указывая на телевизор. – Все кончилось.

– Через минуту начнется что-нибудь еще, – устало сказала Эсси.