желает стареть!

Песня громкая, а я давно не пел, и в горле запершило. Прокашлявшись на проигрыше, я продолжил:

Вижу остров, изрядно волною помятый,

Год за годом он отдаёт своё тело воде.

И процесс этот, видимо, находит приятным,

Не один уже век пребывая в подобной среде.

Я увидел интимную связь воды с камнем,

Попытался стать третьим, но отшвырнуло лодку мою

Стена ливня стыдливо, словно рукою, прикрыла глаза мне,

Нет, не хочет доверить природа мне тайну свою.

Второй куплет дался легче, связки разогрелись, и припев я орал уже совсем немилосердно. Даша сидела, как изваяние. Бегемот недовольно скривил морду и отошёл чуть в сторону, на границу освещённого костром круга — видимо, для его чутких ушей это было чересчур громко. Мой голос же продолжал звенеть над озером.

А ночью приду домой, весь до нитки мокрый,

И покрутит пальцем у виска молодая жена.

А я отмечу свой заплыв пятисотый,

Не одним глотком, как волна, молодого вина.

А в ушах гремит, а в ушах грохочет!

Связь воды и камня — страсть всей жизни моей,

И на протяжении короткой летней северной ночи,

Буду думать, как бы вернуться туда поскорей.

Как бокалом вина дорогого, нас обдаст оголтелой волной.

Я дождался, я в Ладоге снова, ощутив в душе снова покой!

Покачай меня, Ладога-мама, только я всё равно не усну,

Лодка бесится, лодка упряма, она как я, провожает весну!

Последний аккорд отразился от скал и замер вдали. Я перевёл дух и отправил в рот остатки коньяку, смочить охреневшие от такого поворота дел связки. Зря. Закашлялся, переплевался, запил обычной водичкой. Сразу отлегло. В местной минералке дело, что ли? Я в лучшие годы так не пел!

Внезапно слева небо осветилось зелёным. Мы повернули головы в ту сторону — зелёный столб света бил куда-то за оконечность Минеральной скалы, в озеро, что ли? Бегемот мгновенно сорвался с места и чёрной молнией удрал в ночь, явно планируя подняться на скалу. Шикарный разведчик.

— С ночных небес, холодным огнём… — хриплым голосом продекламировала Даша. — Похоже, твоё выступление пришлось им по вкусу.

— А тебе? — я бросил взгляд на девушку. Показалось, или глаза блестят?

— Охрененно. Дай гитару, тоже что-нибудь… сбацаю. Страсть волны и камня, значит?

Вернулся Бегемот. На мой вопрос, запомнил ли он место, тот ответил обиженным мявом, мол, разумеется. Тем временем, Даша освоилась с гитарой и начала.

Зачем меня пытался полюбить?

Я это до сих пор не понимаю.

Со мною дел никак нельзя водить,

Я хоть и не Марина, а — морская.

Не надо поминать морских чертей,

Я правда не из их числа, поверь ты,

И не плела я никаких сетей,

Ты сам себя связал до полусмерти.

А тебя могла бы прокатить

На яхте или на спине дельфина,

Когда бы ты не спрашивал: "Ты кто?",

Когда б не задавал вопроса: "Где?",

А так придется только подарить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Простенький перебор, негромкий голос Даши. Почему тогда в голову идут слова совсем другого автора: «А внутри сердце к жопе прилипло»? Просто я отлично знаю эту песню.

По волнам с перламутровой каймой

Пускаться глупо в плаванье на лодке.

Какие там русалки, Бог ты мой!

Тебя ждут только тухлые селедки.

Зачем меня пытаешься искать,

Ведь я на имена не откликаюсь,

Без пользы и бежать и даже ждать,

Я просто откровенно издеваюсь.

А я тебя могла бы утопить,

Но ты ведь не чужой наполовину,

Ты даже понимаешь: ты — никто,

Но вряд ли понимаешь, что нигде.

Ну что ж, тогда извольте получить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Вот так вот, Василий. Тухлым русалочьим хвостом тебе да по щщам. С оттяжкой. Чтоб знал своё место. И с чего ты решил, что то, что не удалось сделать за пять лет, в экстремальной обстановке получится за три дня? Оптимист хренов.

— Не думал, что ты знаешь таких авторов.

— У тебя подсмотрела. Очень душевные у неё песни. Очень… женские.

— Это да. Пойдём уже спать, что ли… Бегемот, ты как? К нам, или предпочтёшь свежий воздух?

Котяра демонстративно растянулся у костра. И абсолютно явно мне подмигнул. Интересно, к чему бы это?

Камни, на этот раз, я в костёр класть не стал — с последними архитектурными улучшениями мы не должны были ночью замёрзнуть и так. Если что, притащу Бегемота, пусть нас греет. Уже устроившись, Даша вдруг протянула руку и нежно погладила меня по щеке.

— Спасибо. — тихо прошептала девушка. — Спасибо, что ты есть.

— Эмм. — вот тут с малость охренел. — Разве своей песней ты не хотела сказать, что…

— Молчи. — она приложила палец к моим губам. — Мало ли что я хотела сказать. Я же девушка, мне можно.

— Вот это поворот. — прошептал я и потянулся было к ней.

— Не надо. Не время и не место. — остановила Даша мою руку. — Спокойной ночи. — Легонько поцеловала меня в лоб и отвернулась.

Чтобы немедленно не сгрести её в охапку, мне понадобилось чудовищное усилие воли.

Глава 5. Проблемы реальные и надуманные

«— Люди… Жалкие, ничтожные личности. Всех остальных считают тупиковыми ветвями развития».

«Братва и Кольцо».

В этот раз я проснулся даже раньше обычного — ещё толком не рассвело. Слабого утреннего света, пробивавшегося через полиэтилен «окна», было категорически недостаточно, чтобы разогнать мрак, и наше неказистое жилище наполняли зыбкие утренние тени. Спросонья они принимали самые экзотические формы — вот сверху висит летучая мышь, из угла недобро позыркивает самый натуральный вуглускр… Как, вы не в курсе, кто такой вуглускр? Это шушпанчик, загнанный в угол и там одичавший. А вот эта тень очень похожа на кошачью морду, тьфу, не похожа, это и есть кошачья морда. Теперь понятно, почему сегодня было так тепло — видимо, Бегемоту ночью стало холодно, и он приполз спать к нам. И теперь бессовестно дрых, вытянувшись во всю свою немалую длину, между мной и Дашей, только усы колышутся в такт дыханию.

Стараясь не шуметь, я пополз на выход, но от кота это не ускользнуло: он открыл один глаз, внимательно посмотрел на меня, оценил ситуацию и закрыл глаз обратно. Бдит, одобрительно подумал я, даже когда спит. Отличный охранник у нас в команде, никакие вуглускры не страшны.

Я выбрался наружу. Несмотря на то,