как ложиться в лапы к хищнику и умолять о том, чтобы он с тобой разделался, делать для этого все, что можешь, дразнить и искушать. Все, лишь бы он уже сожрал тебя целиком, без трепета, без церемоний – чтобы все, что есть в душе, все наслаждалось этой «предсмертной агонией».

– Давай уже, – выдохнула она, чуть привставая, сгребая Макса за грудки рубашки и роняя его на себя – а себя на кровать.

На этом «предварительные пляски» закончились – антилопа подставилась, а гепард на неё набросился. Аленка же осталась без джинс гораздо быстрее, чем успела опомниться. Ей-богу, Макс с неё их так резко содрал, что было даже удивительно, как они не разлетелись в клочья. И все, «укрощение» случилось, и язвительная зараза, в миру известная, как Алена Андреевна Яковлева, превратилась в постанывающую, извивающуюся, изнемогающую от желания женщину.

Когда хотят описать безвыходное положение мужчины, говорят, что его «взяли за яйца». Аленку же с тем же результатом твердые беспощадные пальцы Макса прихватили за клитор, и все – ей стало ни до чего. Все, что она могла – только прикусывать губы Макса в голодном исступлении, да трепыхаться – потому что неподвижно лежать было невозможно, но всякое движение ничуть эту «пытку» не облегчало, лишь все сильнее раскаляло мир добела.

Было жарко, было чертовски жарко, и жажду, раздиравшую тело, можно было утолять только поцелуями, которые, черт побери, – ничего не утоляли, но без них было попросту невозможно. И внутри – каждая чертова складка, каждый миллиметр лона уже изнемогали от нетерпения. И пальцы Макса скользили по девичьим губам, уже маслянистым от смазки.

– Засадишь мне? – выдохнула Аленка в отчаянии, впиваясь в плечи Макса, потому что казалось, что терпеть – сил нет. Она сейчас могла растопить айсберг, только уложив на него свою перегретую, раскаленную тушку.

– О да, – фыркнул Макс, – только добавим кое-что…

Он на пару мучительно долгих секунд отвлекся от Аленки, потянулся куда-то за пределы кровати, и Аленке оставалось лишь пытаться вывернуться из-под его жестоких пальцев, которые продолжали её мучить, впиваясь в набухший клитор. И от этого было восхитительно жарко. Аленке даже нравилось заводиться, нравилось хотеть именно Макса…

Что он хочет добавить, а? Вроде все было предельно ясно – ну по крайней мере Аленка была уверена, как именно её сегодня поимеют – в конце концов, сама же на это настойчиво намекала. Была вполне не прочь попробовать и анальный секс – с этим конкретным мужчиной, который настолько сносил крышу. Раз уж даже обычный с Максом оказался настолько космическим, кто знает, может, и «необычный» произведет такое же впечатление? Тем более, что Аленка помнила – еще по общению в личке, – Макс-то этот вид утех весьма ценил.

Ожидания оправдались – Макс закончил там свою возню и провел скользкими от кремовой смазки пальцами по ягодицам – и от этого Аленка все-таки сжалась – как душой, так и телом.

– Ну-ну, сладкая моя, не бойся, – мягко шепнул Макс, а его руки продолжали творить непотребство.

Господи, ну вот, Яковлева, кто тебя тянул за язык, ну вот скажи?

Пальцы Макса – скользкие, но еще более нежные из-за лубриканта – осторожно толкнулись в задний проход, и Аленка ужасно хотела заорать. Если бы еще не было угрозы разбудить «императрицу»… Терпи, Яковлева, терпи, раз уж напросилась, тем более, что, бо-о-оже, какой же обдолбанный этот кайф… Звезды на темном небе выплясывали брейкданс и готовились устроить самый грандиозный звездопад, которого вселенная Аленки Яковлевой еще не видела.

Блин! Блин-блин-блин… Это было почти больно – но лишь почти, а еще это было… приятно, да… Странно, но, черт его раздери, приятно – и, наверное, только извращенцы бы кайфовали от того, что им осторожно, нежно, но все-таки довольно глубоко толкаются пальцами в анус, растягивая чувствительную дырочку, подготавливая её.

Нет, все-таки в сексе ужасно важны эмоции… Не будь такого совпадения в эмоциональном плане, не будь Аленка по уши влюблена в этого несносного экспериментатора – хрена с два она бы согласилась на подобные вещи. Но с ним… Ему – можно было все. Каждую ночь с ним хотелось врезать в память. И Аленка сама понимала, что так нельзя – мужика только спугнешь такой глубокой влюбленностью, граничащей с зависимостью. Ну, правда, разве мужик не был завоевателем? Разве ему не было принципиально важно покорять, желательно долго и упорно, и вот чем дольше и упорней – тем лучше, тем крепче ты западала в его сердце. Ну, по крайней мере, Аленка слышала именно такую версию. Что она, мол, слишком легко сдается, слишком легко влюбляется. Потом разучила себя так влюбляться, так проваливаться, научилась видеть мужские недостатки, но вот тут – хрена с два, не было тех недостатков, и крыша съезжала так отчаянно и торопливо, что хотелось предъявить ей иск за такое предательство. Боже, только бы не надоесть своей влюбленностью Максу раньше, хоть бы он не устал от неё, не пресытился Аленкой до конца её отпуска. Хотя бы полторы недели бы выдержать рядом с ним, потом хотя бы будет что вспомнить… Каждый момент с ним – такой вот острый и в то же время сладкий, раскаляющий с каждой секундой все сильнее. Аленка вцепилась зубами в плечо Макса – потому что это было нечестно, совершенно нечестно. Она тут изнемогала, а он над ней издевался.

– Милый, пожалуйста… – сорвалось с языка, – возьми меня…

Это была чертова ваниль, чертова банальность – но, слава богу, Максу на эту банальность оказалось плевать.

– С радостью, котенок, – голос Макса срывался от нетерпения, и это Аленке понравилось. Как же хорошо, что этот голод одолевал не только её. А, блин, что это?

Между ягодиц толкнулось что-то округлое, плотное… Пробка? Вот как Макс понял просьбу устроить приключения? Та-а-ак, отлично, вот это реально сюрприз – это обострило предвкушение еще сильнее…

– Блин, – Аленка аж всхлипнула от ощущений. Пробка оказалась несколько тверже, чем пальцы, и даже с учетом того, что Аленку вроде как к этому подготовили – ощущение было все равно о-очень странное, сложное, многогранное.

– Больно? – встревоженно шепнул Макс.

– Н-нет, – выдохнула девушка, отчаянно пытаясь привыкнуть к ощущению пробки в заднице, – туго…

– Это хорошо, – Макс усмехнулся и навалился на Аленку еще плотнее, опрокидывая её на спину, – сейчас будет еще туже.

Пробка вошла глубже, задевая столько чувствительных точек внутри, что уже от этого хотелось умереть. Но… это было рано. Это было слишком рано.

Потому что Макс, наконец, Аленке засадил. Медленно, неторопливо толкнулся членом внутрь раскаленного лона