После встречи с этой дрянью, что искалечила мою судьбу, у меня эмоции хлестали через край. Я снова ощущала себя обманутой, снова чувствовала себя так, словно мне в сердце забили огромный ржавый гвоздь.

— Нет, Дмитрий. Со мной не всё в порядке, — сказала, глядя мужчине в глаза. — Я постоянно боюсь и тревожусь. Иногда эта тревога стихает, но не исчезает навсегда. А сегодня… Сегодня я снова испытала тот животный страх, будто у меня опять отберут моего мальчика.

— Света, — вздохнул Северский. — Хватит стенать и рассуждать о том, чего никогда не произойдёт.

— Откуда вы это знаете? — не могла я успокоиться.

Вскочила со своего места и, уперев ладони в стол, склонилась к мужчине и негромко проговорила прямо ему в лицо:

— Откуда вы знаете, что будет завтра, Дмитрий Мстиславович? Вероника Леонидовна ведь до сих пор записана как мать моего Филиппа, верно? А вы не задумывались о том, что вдруг что-то произойдёт из ряда вон выходящее и с вами что-то случиться?

Северский нахмурился и открыл, было, рот, чтобы меня остановить, но я не позволила ему сказать.

— Что будет с Филиппом, если вдруг, вас не станет, а?

— Света, ты забываешься, — произнёс он угрожающим тоном.

— Я не забываюсь. Я смотрю на вещи реально. Мне страшно за будущее своего ребёнка. Я в вашем доме уже три месяца и вижу, какие люди приходят к вам. Это не люди, Дмитрий Мстиславович, это шакалы. Я помню то досье, что собрал для меня частный детектив. Хоть вы и устранили своих врагов, но, тем не менее, у вас их было очень много. И я уверена, что враги у вас есть и сейчас. А теперь ответьте мне на вопрос: что будет с моим сыном, если вас, не дай, конечно, Бог, не станет?

Северский медленно и угрожающе поднялся со своего кресла, но меня уже было не остановить.

— Молчите? А знаете почему? Потому что вы, как и я, знаете ответ. Филипп окажется в ненадёжных руках вашей бывшей жены. И я даже боюсь думать и представлять, что она сотворит с моим мальчиком. Ведь Филипп – не её сын.

На меня вдруг навалилась неимоверная усталость.

— Света, за твои дерзкие слова я могу прямо сейчас прогнать тебя и уже сам могу сделать так, что ты никогда не увидишь Филиппа, — ледяным и жёстким тоном проговорил Дмитрий. — На первый раз тебя прощаю и повторяю ещё раз: не смей называть Филиппа своим сыном. Точка.

Мне захотелось закричать от беспомощности.

Да я сама могла бы сообщить на Северского и его гадину жену, во все инстанции и на телевидение за неправомерные действия, да только я прекрасно понимала, что не по силам мне с ним тягаться. У него деньги и власть, а у меня только, правда. Я была реалисткой и точно понимала, что если пойду на такой шаг, то в любом случае проиграю и уже точно, никогда не увижу сына.

— Я просто хочу, чтобы вы меня услышали и поняли, Дмитрий Мстиславович, — произнесла я усталым и упавшим голосом. — Я молю вас, продумайте и придумайте хоть что-нибудь, что могло бы защитить Филиппа, в случае, если с вами что-то произойдёт.

— Очень любопытно, — усмехнулся он. — Ты снова предлагаешь мне жениться на тебе, Света? Только теперь твоё предложение очень завуалированно звучит, но твои мотивы мне в любом случае ясны. Допустим, я согласился с тобой и пошёл на этот шаг. Что дальше? Меня постигнет немедленная кончина? Хороший расклад для себя ты избрала, дорогая Светлана Михайловна. Станешь богатой вдовой, да ещё и с сыном. Браво.

О чём он?!

Что за бред пришёл ему в голову?!

Северский подошёл ко мне и сказал:

— Теперь я вижу тебя насквозь, Света. Хотя раньше я считал тебя другой, порядочной.

Я не верила своим ушам.

— Вы спятили? — прошептала в изумлении.

— Я-то как раз нет. Но зато прекрасно вижу, каких женщин допускаю в свою жизнь, — сказал он с горечью в голосе.

— Мне не нужны ваши деньги, — сказала я твёрдым и уверенным тоном. — И вы об этом прекрасно знаете. А то, о чём я вам сказала – не лишено смысла. Я боюсь и это правда. Боюсь за Филиппа и за себя. И до тех пор, пока мой сын не будет полностью моим, я никогда не смогу успокоиться и буду искать выход.

Я замолчала и глядела в глаза этого мужчины, пытаясь увидеть там хоть капельку понимания и сочувствия, но помимо холода там не было больше ничего. Северский молчал после моей тирады, смотрел на меня мрачным взглядом и после долгой и тяжёлой минуты тишины, он произнёс:

— Возьми Филиппа и иди с ним в детскую.

* * *

Светлана

После разговора с Северским прошло три дня. Эти дни я провела в состоянии внутренней истерии, с трудом улыбалась даже собственному ребёнку, практически не ела и вздрагивала от голоса Дмитрия.

А тот в свою очередь в основном бурчал на меня и был всем недоволен.

Моё пребывание в доме Северского стало походить на бочку с порохом.

Если бы не мой малыш, сбежала бы я отсюда, потому что нутром чувствовала, что над мужчиной нависла опасность. А раз так, то опасность грозит и мне с сыном, потому что моя мальчик и я полностью зависим от Северского.

Но какой найти выход и как достучаться до Северского, я пока так и не придумала. Решение не приходило, как и озарение. Было глухо как в болоте.

Но плыть по течению было не в моих правилах.

Поэтому, на четвёртый день я взяла себя в руки и попыталась успокоиться, и ещё раз поговорить с Дмитрием. Он должен меня услышать.

Я заставляла себя думать только о Филиппе, но мысли всё равно, раз за разом возвращались к Северскому.

Он считал, что я ищу выгоду, предлагая ему жениться на мне.

С одной стороны, это так – выгода моя в том, что я, наконец, выйдя замуж за Северского, обрету все законные основания зваться матерью Филиппа. Но с другой стороны, он должен понимать, что в таком случае, я смогу защитить сына.

Почему меня так стала тревожить эта мысль, будто с Северским что-то случится?

Я не могла этого понять, но страх терзал меня, не позволял нормально спать, есть и просто наслаждаться тем, что уже имею.

Или, что вполне возможно, мне просто стало этого мало. Я хотела своего сына полностью. Хотела больше не бояться, забыться вдруг и при ком-то сказать, что я его мама.

Тяжело.

Конечно же, я понимаю и Северского. Он не желал наступить на те же самые грабли и хотел избежать всяких неожиданностей, вроде случайной смерти, как он мне довольно ясно намекнул. После моих слов он начал считать, что я такая же, как и его бывшая. Ему выгодно держать меня на коротком поводке: я рядом со своим сыном и тем самым, он исполнил моё самое заветное желание, правда, мне всё равно этого мало; и второе – я у Северского всё время на виду. Он знает о каждом моём шаге и может не волноваться, что я выкину нечто из ряда вон выходящее, как, например, я поступила, обратившись к частному детективу.