«Твою мать! — выругался про себя Данилов. — Что мне теперь, диплом с трудовой книжкой с собой носить?»

Даже в первый год работы на «скорой помощи» никто не приставал к нему с подобными расспросами. Или на участке так положено?

— Если у вас вызывает сомнения моя компетенция, то вы вправе пригласить другого врача, — терпеливо ответил Данилов. — Если вам кажется, что перед вами самозванец, то позвоните в поликлинику и поинтересуйтесь – действительно ли врач Данилов Владимир Александрович там работает…

— Нет, нет, ну что вы?! — замахал руками отец. — Это я просто спросил.

Зачитав вслух свои рекомендации, Данилов поинтересовался, все ли понятно.

— Все-все! — заверил отец.

— Тогда всего хорошего. Справка пока на пять дней. Завтра к вам зайдет кто-либо из врачей, посмотреть, как дела. Не исключено, что это буду я.

Ангину положено наблюдать на дому в течение трех дней с момента обращения, чтобы не пропустить осложнений. Вызов врач записывает себе сам, и такой вызов называется «активным».

В прихожей Данилову задали очередной нескромный вопрос:

— А вы, простите мое любопытство, какой вуз заканчивали?

— Разве это имеет значение? — поинтересовался Данилов.

— Конечно, имеет, — подтвердил Машенькин отец. — Но вы, если честно, на московского врача не похожи…

— Совершенно верно, — кивнул Данилов. — Я учился в Средней Азии, в городе Учкудуке. Про него еще песня такая была…

— «Учкудук – три колодца».

— Верно, три колодца и один медицинский институт.

— Так вы же там небось ни одной ангины не видели за все время учебы! Там же зимы нет!

— Совершенно верно – ангинами там не болеют. Все больше дизентерией да сальмонеллезом. Всего доброго!

Не дожидаясь ответа, Данилов вышел на лестничную площадку. Его терпение почти иссякло и на следующий вопрос, касающийся профессиональной компетенции, он мог дать нецензурный ответ. Честно говоря, Данилову не хотелось начинать работу на участке со скандала.

— В жизни попадаются совершенно уникальные человеческие экземпляры, — пожаловался Данилов кошке, сидевшей на перилах.

Кошка ничего не ответила. Не наши, мол, кошачьи, это проблемы. Разбирайтесь сами.

Следующий вызов был в доме напротив, тоже на втором этаже. Женщина, двадцать пять лет, температура, кашель.

— У вас двусторонняя пневмония, — сказал Данилов, выслушав влажные хрипы в нижних долях обоих легких.

— Я и чувствую, что дышать тяжело, — призналась пациентка. — Надеялась на ногах переболеть, но вот как оно вышло…

От госпитализации она отказалась наотрез. Данилов оформил письменный отказ и пометил себе, что здесь тоже следует записать «актив» на завтра.

— Сейчас позвоню мужу, он купит лекарства, а уколы мне будет делать соседка.

— Если состояние будет ухудшаться – вызывайте «скорую» и поезжайте в больницу.

— Хорошо, доктор, так и сделаю.

На прощанье пациентка попыталась засунуть в карман даниловской куртки тысячерублевую купюру, но Данилов мягко отвел ее руку в сторону и посоветовал:

— Лишние деньги лучше потратить на мед и лимоны. Малиновое варенье тоже пригодится.

Пациентка сделала вывод, что доктор недоволен суммой, и достала из кармана махрового халата еще одну тысячерублевку.

Данилов покачал головой.

— Тогда, может, хотя бы кофе выпьете? — предложила сознательная девушка.

— Спасибо, в другой раз, — ответил Данилов и ушел на следующий вызов к женщине семидесяти трех лет с ухудшением общего самочувствия.

Сверившись с атласом, Данилов решил, что ближе будет пройти дворами, но на полпути уперся в сплошную сетчатую ограду, на карте, разумеется, не обозначенную. Пришлось топать по улице, в обход. Оно бы и ничего, только вот погода испортилась – повалил мелкий, колючий снежок.

«На машине, конечно, мотаться по городу сподручнее, — заключил Данилов и, верный привычке рассматривать любое явление всесторонне, добавил: – Зато на участке в пробках стоять не приходится».

Женщина семидесяти трех лет сначала долго не пускала Данилова в квартиру, а потом столь же долго искала удостоверение инвалида второй группы. Во время осмотра дважды высказывала недовольство тем, что к ней пришел «кто-то с улицы», а не «своя» участковый терапевт Малярчук.

— Анна Дмитриевна, она все мои болячки наизусть знает, а вам всего сразу и не расскажешь.

— Так вы же вызвали только для того, чтобы выписать циннаризин и эналаприл! — не выдержал Данилов. — Какая разница – кто вам их выпишет, я или она?

— Так-то оно так, но если по правде, то совсем не эдак, — поджала губы старуха.

«Хорошее выражение, надо будет запомнить», — подумал Данилов.

На следующем вызове даже раздеваться не пришлось.

— Вот, я молилась, чтобы мужчина пришел, и бог меня услышал! — обрадовалась неопрятная девица в тесном и коротком халате, открыв Данилову дверь.

Лицо у девицы было припухшим, а еще от нее крепко пахло спиртным.

— Какая разница? — Данилов вошел в прихожую и расстегнул молнию на куртке.

— Денег у меня нет, — девица развела руками, — но за больничный готова отработать натурой без всякой халтуры.

Она потянула за свободный конец пояса, которым был подвязан халат.

— Всего хорошего, — Данилов повернул вертушку замка и распахнул дверь, намереваясь уйти.

— Доктор, а ведь я куда захочешь согласная! — девица попыталась схватить Данилова за руку, но он увернулся и, не отвечая на соблазнительное предложение, вышел на лестничную площадку.

— Одни импотенты кругом!

Дверь с оглушительным шумом захлопнулась. Данилов представил себе, какого удовольствия он лишился, и рассмеялся. Да, что-что, а скучать на участке не приходится.

На следующем вызове Данилова попытались втянуть в дискуссию о преимуществе пояса из собачьей шерсти и барсучьего жира перед антибиотиками.

— Я в этом вопросе некомпетентен, — честно признался Данилов. — Решайте сами. Рецепты и схему лечения я вам оставил.

Звонок в поликлинику принес богатый урожай – еще семь вызовов. Народ успел окончательно проснуться и требовал внимания.

На следующем вызове Данилова ждал симулянт – студент академии управления.

— У меня с утра насморк, слабость, потливость и голова кружится. Температуру сбил аспирином, была за тридцать восемь…

Из носа у парня действительно подтекало, и довольно сильно.

Данилов внимательно осмотрел его, не забыв ни про лимфоузлы, ни про горло, и, невзначай так, спросил: