И открыла рот. После этого у грабителя было предостаточно времени, чтобы покинуть дом, даже не заботясь о производимом шуме – весь он с лихвой перекрывался перепугавшейся горничной. Она теперь не могла даже сказать, откуда он появился и куда ушел.

– Аура смазанная, – заявил второй сыскарь, только подошедший к нам, а до этого ходивший по дому с замерами. – По большей части вообще не фиксируется.

– Артефакт-глушилка?

– Похоже на то.

– Ладно, оставим пока эту фьорду размышлять над тем, кого же она видела, и попробуем зайти с другой стороны. Что у вас могли украсть и откуда?

– У папы в кабинете сейф, – задумалась я. – Мама в прикроватной тумбочке тоже драгоценности держит, но не самые ценные. А так я даже не знаю… Меня год не было дома, может, что изменилось.

Мы потащились сначала в кабинет, который оказался заперт, затем в родительскую спальню, где взяли ключ от кабинета и провели замеры, потом опять в кабинет. Ключа от сейфа у меня не было, и где он – я понятия не имела, о чем честно сразу сказала. Но сейф выглядел нетронутым, да и магических возмущений и следов посторонних аур рядом с ним не нашли, так что сыскари пришли к выводу, что нашей горничной удалось ощупать грабителя сразу, как тот вошел. Бесцельно побродив по дому и вокруг него, они уехали, так и не найдя никого, но пообещав, что сегодня нас точно больше никто не побеспокоит.

Мы разошлись по спальням. И сразу же на меня навалились мысли о событиях этого дня. О том, что в комнате за стеной убили Тересу. Что так и не удалось выяснить, кто это сделал и почему. Что по дому бродил тип с неизвестными намерениями. Что моя любовь к Даниэлю и все страдания по этому поводу оказались наведенными. Что я чуть не разрушила сама то, что у нас появилось с Андресом, когда, даже не задумываясь, сразу возложила вину за приворот на него. Вот его видеть мне хотелось сейчас просто нестерпимо. Но идти ночью в комнату к молодому человеку – это как-то неприлично. А уж если учитывать посещавшие меня мысли, то и крайне нежелательно. Я ворочалась в кровати, а перед глазами все время стоял он таким, каким спустился этой ночью на вопли Эдиты. Чуть взлохмаченные волосы и рубашка, лишь наброшенная, но не застегнутая, оставлявшая для обзора длинную полосу смуглого рельефного тела. И ведь мне совсем не до него было, пока общалась с приехавшими сыскарями, а поди ж ты – из всего ночного происшествия вспоминается только это. Я поняла, что так и не усну, и решила спуститься на кухню и выпить успокаивающего чая. Да, успокаивающий чай – это то, что мне нужно, а вовсе не лицезрение голых мужских торсов. Хотя второго хотелось много больше. Я набросила на себя халат, но даже завязывать не стала. Кого я в это время могу встретить? Наверняка все уже спят, их же не посещают мысли, подобные моим.

Но оказалось, что спят не все. Около моей двери на полу сидел Андрес и поигрывал магическим светлячком, заставляя его танцевать в воздухе. Рубашку он так и не застегнул, и я поймала себя на желании присесть рядом и провести рукой по этой гладкой смуглой полосе, сразу притянувшей мой взгляд. Пришлось напомнить себе, что вся эта повышенная чувственность – остаточное следствие приворота к Даниэлю. Но тянет-то меня к Андресу, просто неудержимо тянет…

– Ты чего не спишь? – спросил меня Андрес, когда понял, что я так и буду стоять молча и глядеть на него.

– Не спится что-то, – смущенно ответила я. – А ты?

– А я не могу спать, зная, что ваш дом ничем не защищен от таких вот ночных визитеров, – ответил он. – Я хочу быть уверенным, что с тобой ничего не случится.

– Не думаю, что мне что-то грозит, – возразила я. – Было бы желание, нас еще днем могли попереубивать. Пока Тересу не обнаружили.

– Мы не знаем, почему ее убили, – возразил Андрес и заставил своего светлячка облететь вокруг меня несколько раз. От магической игрушки шло мягкое тепло, она легко коснулась меня в нескольких местах, лишь обозначив это, не более, вернулась к своему хозяину и неподвижно зависла над его рукой. – И что хотел сделать ночной визитер, тоже не знаем.

– Эти, из Сыска, сказали, что за домом будут наблюдать, – напомнила я.

– На этих, из Сыска, – Андрес меня передразнил и улыбнулся, – у меня никакой надежды нет.

– А на себя есть? – Я улыбнулась ему в ответ и зачем-то начала накручивать прядь волос на палец.

– Ты куда-то собиралась идти?

Мне показалось, или в его голосе все же прозвучала надежда? Магический светлячок немного увеличился в размерах и запульсировал.

– Я хотела выпить чего-нибудь успокаивающего, – пояснила я.

– Бутылка в тумбочке закончилась? – чуть насмешливо сказал он. – Жаль, я с собой ничего не захватил…

Мне вспомнились наш ужин и та самая бутылка эльфийского, с которой все и началось. Или началось все много раньше, а эльфийский благородный напиток лишь позволил увидеть все, что раньше было скрыто плотной пеленой приворота? Мне вдруг стало страшно. Я ведь могла выйти замуж и всю свою жизнь прожить с Даниэлем, так и не узнав настоящего чувства. Всю жизнь довольствоваться лишь подделкой. Качественной, почти неотличимой от настоящего чувства, но подделкой.

– И не начиналась, – чуть более нервно, чем следовало, ответила я. – Я чай хочу заварить. Пойдешь со мной? Если уж охранять взялся…

Он легко подскочил с ковра. Светлячок завис в нескольких шагах перед ним, указывая направление, будто я могла заблудиться в собственном доме и вместо того, чтобы направиться вниз, в кухню, пойти вверх, в комнату, отведенную Андресу.

В погруженном в сон доме наши шаги были единственным, что разрушало царившую вокруг тишину. Казалось, нет никого, кроме нас двоих. Он и я. Я и он. И эта мягкая обволакивающая темнота, навевающая мысли и желания, далекие от благопристойных. В безуспешных попытках выбросить из головы все лишнее я совсем не смотрела, куда наступаю, и, как результат, запнулась и чуть не упала с лестницы. Не упала лишь потому, что руки Андреса подхватили и не дали этого сделать. Светлячок мигнул и погас. И мы остались в полной темноте. Он и я. Я и он. Руки его на моей талии. Лицо его так близко, что выдыхаемый воздух проходит теплым дуновением по щеке, будоража и вызывая желание прикоснуться к нему самой. К смуглой полосе желанного тела, не прикрытой рубашкой. К твердым плечам, ею прикрытым. К губам, чуть жестковатым, требовательным, уверенным. Сердце забилось так часто, что заглушило все остальное…

Из головы вылетели почти все мысли, и лишь одна, буквально на краю сознания, билась и не давала мне волю. Это все последствия приворота к Даниэлю. Да, только они. Я с всхлипом втянула в себя воздух и отстранилась. Ощущение горячих рук на талии прошло, как будто его и не было. Андрес зажег новый светлячок и чуть испытующе на меня глянул. Оказалось, что при свете меня тянет к нему ничуть не меньше, так как все, что я раньше лишь представляла, теперь вижу.

– Мы идем на кухню пить успокаивающий чай, – напомнила я скорее себе, чем ему.

– Да уж, – неопределенно ответил он.