четырех милях, пробарабанил крупнокалиберный пулемет и один из двух самолетов с белыми звездами и полосами американских ВВС вдруг окутался огнем и дымом.

— Держи на десять градусов южнее! — сказал Грант Клифу.

Второй самолет улетел. Смолк пулемет. Нахлынула мертвая тишина. Цикады и те подохли от яда.

Грант вскоре увидел этот яд на листьях и травах. Это была превращенная в пыль жидкость пурпурового цвета. От нее воняло керосином.

Диверсанты шли, подобно ковбоям-грабителям, обмотав нижнюю часть лица грязными платками. На «материке» им говорили, что эти опылители-гербициды не опасны для человека, но, может быть, это была только пропаганда. Отчего тогда дохнут птицы и лягушки?

— А ведь даже Гитлер, — пробормотал Клиф, — не применял газы!..

Они еще не выбрались из мертвой зоны. Не первый день шел здесь отравленный дождь. Пурпуровая смерть не оставила ничего живого. Красавицы пальмы, ставшие уродливыми швабрами, сгнившие на корню махровые цветы. Каждый увядший листик в мельчайших багряных капельках, словно плачут джунгли кровавыми слезами.

Такой мертвой, наверное, была земля на Бикини после испытания ядерного оружия. Начинало казаться, что вся планета — труп…

Внезапно в тишине, заставив всех вздрогнуть и замереть на месте, раздался громоподобный голос, словно глас божий. Он шел явно с неба, этот голос, но если принадлежал он господу богу, то бог предпочитал в этих краях говорить по-вьетнамски.

Потрясенные диверсанты наконец увидели сквозь кроны деревьев самолет с белой звездой. Это был ДС-3. Он летел на высоте три тысячи футов.

Голос извергался из невидимого радиодинамика.

— «Бойцы Вьетконга! — перевел лейтенант Дык, начальник штаба Шина. — Кончайте эту братоубийственную войну! Сдавайтесь!.. Ради своих детей спасайте свою жизнь…»

На привале Клиф подсел к капитану.

— Что у тебя на уме, Джонни? — сказал он со свистом и хрипом. — Если ты ничего не придумал, нам крышка.

Грант принял командование не потому, что рвался в бой. Скорее, он рвался из боя. Он уже давно понял, что им не добраться до своих. И прежде у него была только одна надежда — на рацию. Но перед тем как связаться с командованием, все равно надо было сориентироваться в темно-зеленом океане джунглей.

А именно это и не удавалось Клифу уже много дней.

Прежде нечего было и думать о воздушной эксфильтрации. Ведь их преследовали почти по пятам. Но сейчас, когда они наконец, не веря своему счастью, как будто оторвались от преследователей, надо было во что бы то ни стало связаться с Центром.

— Сможешь ты починить рацию? — спросил Грант Мэтьюза, который колдовал над радиопередатчиком.

— Не знаю, смогу ли, — виновато ответил радист. — И ведь батареи совсем скисли. А два запасных комплекта потеряны. Те, кто нес их, убиты.

— Надо починить! — чуть не взвыл Грант. — Надо связаться! Два радиосеанса! Только два!

— Давайте попробуем связаться сегодня же! — оживился Клиф. — Иначе питание совсем сядет.

— Но сегодня нельзя, — простонал Грант. — Я еще не сориентировался. Понимаешь ты это или нет?!

— Я ничего не могу гарантировать, — сказал пожимая плечами, Мэтьюз таким топом, будто отвечал докучливому клиенту в своей радиомастерской в Гаване.

— Посмотри-ка на карту, Джонни! — сказал Клиф, раскрывая заплесневевший в джунглях планшет. — Неужели впереди нет ни одного ручейка?!

— Ты эту карту знаешь так же хорошо, как и я, — устало проговорил в ответ капитан. — Я не Моисей и не Христос. Моя карта ничуть не отличается от твоей. Ты отлично знаешь, что до следующей реки осталось не менее двух суток пути!

— Еще несколько часов этого сухого закона, и мы все протянем ноги! Я изойду по́том, как беременная монашка перед исповедью! Вот что! Надо перерыть все рюкзаки. Может, найдем что-нибудь… Проклятье! Жевательную резину и ту всю сжевали!..

Перерыли все до дна и ничего не нашли.

— Годдэм ит ту хэлл! — свирепо выругался Клиф. — Воды нет ни капли, а пакетики липтоновского чая остались! Зеленый? Терпеть не могу… К дьяволу!

С этими словами он в сердцах швырнул полупрозрачные пакетики «липтон» в оплетенный лианами сухостой.

Грант тупо взглянул на Клифа. Чай? «Липтон»? Липтоновский чай?

Он вскочил на ноги.

— Что ты наделал? — едва не зарыдал он. — Чай! Да чай — это танин! Ничто так не утоляет жажду, как танин!

— Что толку от сухого чая! — слабо тявкнул Клиф.

Грант бросился в заросли, нагнулся, стал шарить в траве.

— Чай медленно всасывается в кишечнике! — выкрикивал Грант. — Снижает потливость! Танин — лучший возбудитель секреции слюны! Вот, вот! Один пакетик!.. Разве ты не помнишь?! Нас же в Брагге учили! Боже мой! Да это зеленый чай! Вьетнамский! Зеленый чай содержит в три раза больше танина, чем черный!

— Но ведь он сухой! — усомнился Клиф, тоже шаря лихорадочно в траве.

— Будем сосать сухой чай! Танин есть танин!

Грант недаром прошел курс выживания в джунглях. Положение катастрофическое — это ясно. За последние два-три дня с них семь потов сошло. Набрякшая от пота одежда просыхала только ночью. С водой они лишались хлоридов и других минеральных веществ. Да, именно так говорил лектор-медик. И потеря уже четвертой части воды в организме приводит к смерти. Тогда в Форт-Брагге все это воспринималось как нечто отвлеченное, абстрактное. Человеку ежедневно требуется два с половиной литра воды. Это вместе с пищей. А они уже давно почти ничего не ели, ничего не пили. Танин, танин!.. Соломинка, за которую хватается утопающий. Верней, погибающий от жажды. Но спасет ли их сухой чай?

Они жевали сухой чай, давясь, кашляя и выплевывая чаинки, как вдруг во рту совсем пересохло от страха: джунгли застонали от тяжкого грохота мощных взрывов.

— Спокойно! — повысил голос Грант, поднимая правую руку ладонью вперед. — Это бомбежка! Наши бомбят шоссе.

Все прислушались к сплошному гулу, волнами катившемуся по джунглям.

— Ничего себе канонада! — довольно усмехнулся Мак. — Такого фейерверка и шума-гама у нас в Техасе не бывает даже Четвертого июля!..

Американцы бомбили ковровой бомбежкой — по карте, квадрат за квадратом, не пропуская ни одного мостика, ни одного километра пути. Огромные фугаски, 150-галлонные канистры с напалмом, ракеты, зажигательные бомбы с «Вилли Питером» — белым фосфором, «косилки ромашек» — осколочные бомбы с пиками на носу, чтобы взрывались не в земле, а над землей, поражая все в радиусе полумили, шариковые бомбы, покрывающие все вокруг стальным градом…

Грант с трудом подавил в себе чувство злорадства, ясно написанное на лицах других диверсантов.

— Жахнуть бы по ним термоядом! — злобно прохрипел Клиф. — Долго мы будем драться со связанными руками?! Пора разогнать этих трепачей в Капитолии!..

Грант вдруг выхватил карту — ведь по звуку бомбежки можно определить свое примерное местоположение. Но для точной ориентировки этого