После споров и дебатов по поводу декларации, возможного пути развития мировых отношений и возможности создания международной организации, обе стороны пришли к соглашению и подписали 11 августа Атлантическую хартию о целях англо-американского сотрудничества и обращение к правительству СССР о прекращении агрессивных действий. Кроме того, было подписано соглашение о введении «экономического эмбарго агрессивных стран». Соглашением устанавливалась зона действия обеспечивающих эмбарго сил: район Атлантического океана, включая прилегающие моря и заливы, Средиземное море, районы Индийского океана, районы Тихого океана, а также зоны ответственности ВМС США и Англии.

Перечень стран попавших под эмбарго был длинным, кроме СССР, Германии и Италии в списке присутствовали их союзники, включая Финляндию, оккупированные страны, африканские колонии Франции, Италии и всех оккупированных стран. Судам прочих стран, следующим через районы действия эмбарго, независимо от порта назначения, предписывалось заходить для проверки наличия контрабанды. Прилагался список этих портов и список контрабандных товаров, в первую очередь продовольственных. Отмечалось, что суда, уклоняющиеся от проверки, могут быть конфискованы вместе с грузом или потоплены. Предупреждалось, что любое нападение на корабли ВМС США, участвующие в обеспечении эмбарго, будет считаться актом агрессии.

Как сама Атлантическая Хартия, так и остальные документы, принятые на встрече, вызвали неоднозначную реакцию в мире. Особенно резкие протесты правительствам Великобритании и САСШ по поводу эмбарго вручили советские послы, после чего отбыли для дальнейших консультаций в Москву.

ПНР. Район г. Варшава.

Преобразованный в Восьмую Механизированную Армию бывший шестой механизированный корпус составлял резерв войск, осаждавших город Варшаву. В районах города Вышкув части 7 и 4 танковых дивизий и приданных им для усиления частей пехоты 2-й стрелковой и 29 механизированной дивизий отрабатывали действия штурмовыми группами из одного-двух танков, самоходного орудия, минометного или орудийного расчета и пары отделений пехоты.

Тем временем части четвертой и двадцать восьмой армий укрепляли кольцо окружения вокруг варшавской группировки немецких войск. По железнодорожной колее, спешно перешиваемой на русский стандарт, подтягивались орудия резерва главного командования — сверхтяжелые пушки, мортиры и гаубицы.

Иван Васильевич Котляров, организовывая учебу, не забывал об охране и обороне частей дивизии и приходящих к нему эшелонов. Очень уж неприветливо и настороженно встречали советские войска поляки. Конечно, и в ту войну не все из них хорошо относились к русским, но такого неприкрытого отторжения не было. Видимо, немцы еще недостаточно их научили «русских любить» всего за два года оккупации.

Котляров старался лично присутствовать на большинстве занятий. Он помнил о больших потерях танков в городских боях в «ту» войну и знал, что они резко снижались при слаженных действиях в составе штурмовых групп. Признаться честно, ему ужасно не хотелось бы бросать своих солдат в такие бои. Об этом он прямо сказал командующему Прибалтийским фронтом маршалу Баграмяну, приехавшему вместе с новым командующим Восьмой Механизированной Армии генералом П.П. Полубояровым. Баграмян ответил, что он вполне разделяет точку зрения Котлярова и отправил в Москву предложение осадить немцев и просто дожидаться пока они сдадутся. Так как снабжением группировки никто из берлинского правительства заботится не будет, то максимум через пару месяцев немцам наверняка будет нечем стрелять и нечего есть. Но возможно, что будет принято решение на штурм, так как обрекать на голод мирное население Варшавы никто не хочет. Конечно, при штурме возможны некоторые потери среди мирных жителей, но вероятнее всего, они будут намного меньше. Короче куда ни кинь — всюду клин. Остается надеяться на благоразумие немецко-фашистского командования, об отсутствии же какового у этого командования Иван Васильевич наверняка помнит по собственному прошлому опыту.

После отъезда начальства Иван Васильевич с еще большей энергией принялся муштровать подчиненных, не давая ни им, ни себе не малейшей поблажки. Он-то твердо усвоил на опыте безусловную верность старого солдатского правила: «Тяжело в ученье, легко в бою». Как всегда, в процессе подготовки выявились и пробелы в системе вооружения армии. Несколько штурмовых групп в качестве орудия сопровождения получили трофейные 75 мм пехотные пушки. В ходе пробных стрельб в полуразрушенном и потому ненаселенном квартале Вышкува выяснилось, что они в городском бою намного эффективней как 76 мм полковых пушек, так и минометов. Имея свойства пушки, гаубицы и мортиры, вдвое легче советской полковой пушки образца 27 года, они позволяли обстреливать практически любые цели. Иван Васильевич для себя отметил этот факт и решил подать наверх записку по этому вопросу. Его поддержал и командир артиллерийского полка дивизии полковник Артамонов, с которым они обсуждали возможные улучшения в оснащении штурмовых групп.

Через несколько дней Котляров в составе рекогносцировочной группы армии приехал на участок фронта седьмой стрелковой дивизии. По дороге они проехали позиции артиллерийского полка резерва главного командования и артиллерийской дивизии прорыва. Огромные 210 мм пушки, установленные на бетонированных площадках, сменялись стоящими чуть ли не колесо к колесу 152 мм пушками-гаубицами и 203 мм гаубицами, а затем «катюшами». На одной из позиций «катюш» группа задержалась и офицеры осмотрели новые, только что с завода, установки БМ-24. Эти машины стреляли 240 мм турбореактивными снарядами с увеличенной мощностью заряда по сравнению с обычными установками. Вся эта мощь должна была обрушиться на передовые части окруженной группировки, не давая им ни минуты покоя.

Осматривая с наблюдательного пункта оборону немцев, Иван Васильевич отметил, что организована она грамотно и по всему видно, занята опытными и фанатичными солдатами, готовыми сражаться до последнего. И еще раз подумал, что разгром этой группировки будет стоить большой крови.

Несколько дней наша артиллерия вела пристрелочный и беспокоящий огонь, а на позиции обороняющихся с самолетов вместо бомб летели листовки. Немцы вяло отвечали, стараясь сберечь боеприпасы и не демаскировать систему обороны. Затем это относительное спокойствие сменилось грохотом почти непрерывного и беспощадного артиллерийского обстрела. Несколько дней такого обстрела и немцам пришлось покинуть передовую линию обороны, превратившуюся в лунный ландшафт.

Казалось, что и дальше все будет происходить по этому сценарию, но внезапно советские войска получили приказ приготовиться к наступлению. Выяснилось, что командование вражеской группировки, состоящее в основном из эсэсовцев, приказало не только прекратить снабжение варшавского гетто продовольствием, но и окружив его кольцом дозоров, полностью прервало любые связи между гетто и городом. Пытавшихся прорваться в город евреев расстреливали на месте, расположенные рядом дома взрывали или сжигали вместе с жителями. Отчаявшиеся жители гетто подняли восстание, но слабо вооруженные и организованные, не смогли противостоять атакам карателей. Польские подпольщики, на помощь которых надеялись восставшие, помогать «этим евреям» отнюдь не спешили. Нескольким посыльным восставших удалось все же прорваться сквозь немецкие войска с просьбой о помощи и советское командование приняло решение о начале наступления.