– Слышишь, ты…

– Антон Владимирович! – Дрон вскочил со стула и сделал лицо испуганным. – Ваша жена предложила. Я не смел отказаться…

– Ты мне брось Ваньку валять! – не на шутку разозлился Антон. – А ну, говори, чего это от меня здесь народ шарахается с утра, как от прокаженного?!

– При чем тут я? – Дрон положил на край стола обглоданную кость.

– Ты как решил вопрос с Дашей?

– Ах, вот ты о чем! – Дрон выгнул брови дугой. – Да просто. Ты сам сказал, любыми способами…

– Ну? – Антон навис над ним.

– Кажется, я переборщил, – упавшим голосом проговорил Дрон. – Ольга разболтала…

– Что?! – почти крикнул Антон.

– Ну, в общем… – Глаза Дрона забегали. Антон никогда не видел его таким.

– Говори! – уже догадавшись, что примерно сейчас услышит, потребовал Антон.

– Сказал так, шутя, – он сокрушенно вздохнул. – Ну, мол, ты того…

– Чего того? – переспросил Антон.

– В общем, тебя женщины не интересуют! – выпалил Дрон и зажмурился.

– Идиот… – Антон с минуту стоял, разглядывая физиономию майора, и, неожиданно для себя, прыснул со смеху.

– Ты чего? – Дрон открыл глаза.

– Иди и исправляй положение, – усмехнулся Антон. – Ненормальный.

* * *

Георгий Львович Зимин по прозвищу Азазелло пришел в больницу к десяти дня. У регистратуры уже толпился народ. Он встал сбоку и с безучастным видом стал рассматривать посетителей. Никто не обращал внимания на невзрачного мужчину с болезным лицом, одетого в серую ветровку и джинсы.

– В неврологическое отделение, Подопригора, – раздался женский голос.

Азазелло посмотрел в сторону окошка. Невысокая женщина с седыми волосами направилась к лестнице. Он стал ждать. Прошло около получаса, когда интересующая его посетительница вернулась. Она села на скамейку рядом с выходом, стянула синие бахилы, бросила в стоящую рядом урну и вышла прочь.

Выждав еще некоторое время, Азазелло встал в очередь.

– К кому? – не поднимая головы, спросила женщина в белом халате.

– Подопригора, неврологическое, – быстро проговорил Азазелло.

– Недавно у него были, – пробубнила женщина. – Третий этаж, шестая палата.

Под видом посетителя он поднялся на нужный этаж, здесь надел халат и бахилы. Однако, как было записано в регистратуре, к пациенту со странной фамилией Подопригора не пошел, а направился в конец коридора, где располагалось помещение для хозяйственного инвентаря. В город он приехал три дня назад и успел узнать не только план этажа больницы, но и характер, возраст, а также привычки и степень ответственности дежуривших в отделении неврологии медицинских сестер. Сегодня заступила самая молоденькая, закончившая лишь в прошлом году училище, Леночка. Ее смену он выбрал не случайно. Леночка имела привычку впускать ночью к себе во время дежурства своего молодого человека. Это было на руку профессиональному киллеру.

– К кому? – спросила сидящая за стойкой рыжеволосая деваха.

– Шестая, – бросил на ходу Азазелло, одновременно прикинув, насколько стойка позволяет видеть сидящей за ней девушке коридор. По всему выходило, что под контролем медсестры только половина палат. Это хорошо.

Он прошел в конец, к окну, облокотился на подоконник и сделал вид, будто поправляет сбившиеся бахилы. Оглянулся назад. Никого. Подошел к дверям с табличкой «хозинвентарь» и надавил на ручку. Заперта. Это мелочи. Замок тут только для виду. Одним ключом можно открыть практически все. Накануне он уже побывал этажом ниже, и сегодня у него было несколько похожих. На всякий случай прихватил и отмычку, но она не понадобилась. Второй же ключ подошел. Азазелло проскользнул в комнату. Похожее на пенал помещение с небольшим окном было до половины забито швабрами, ведрами, двумя разбитыми шкафами, бачками и пустыми коробками. Он прошел в дальний конец, выглянул в окно. Из него был виден больничный двор и часть улицы. Оглядевшись, заглянул в стоящую в углу картонную коробку. В ней могло поместиться два больших телевизора или даже холодильник. По всей видимости, это была упаковка от какого-то медицинского прибора. На дне валялись тряпки и куски пенопласта. Азазелло переложил их в стоящий рядом ящик. Прислушался. По-прежнему было тихо. Он расправил на дне полиэтилен, забрался в коробку и прикрыл сверху крышку. Спустя полчаса послышался шум и в комнату кто-то вошел. Загремели ведра. Что-то упало.

«Если сюда заглянет санитарка, то наступления темноты придется ждать в компании с ее трупом, – неожиданно подумал он. – Не дай бог. Вдвоем здесь будет тесно. Хотя можно спрятать тело и в шкаф».

Ближе к вечеру, когда свет, попадавший через щели, померк, он подкрепился принесенными с собой бутербродами, выбрался из своего убежища, быстро справил малую нужду в одно из ведер, после чего вернулся обратно. Время тянулось медленно. Ноги затекли, но он не решался даже встать. Рабочий день давно закончился. Но, как правило, санитарки уходят после ужина, наведя порядок. Азазелло опасался быть застигнутым врасплох. Однако никто так и не пришел. Постепенно Азазелло задремал. Проснулся от тишины и поднес к глазам часы. Покрытые фосфором цифры и стрелки едва светились. Еще бы – с того момента, как он забрался в эту коробку, прошло двенадцать часов. Любой подобный состав сначала аккумулирует свет, потом отдает его. Ему удалось разобрать, что уже давно за полночь.

Пора! Он стал осторожно выбираться из коробки. Спина и ноги были словно чужими. Выпрямившись, сморщился от неприятных ощущений в мышцах, начавших интенсивно заполняться кровью. По сосудам и капиллярам словно побежали муравьи, щекоча нервы своими лапками. Постепенно это прошло. Азазелло осторожно поднял ногу на уровень груди и шагнул через борт коробки, однако уходить не спешил. Сначала он достал небольшой фонарик, включил и взял в зубы. После этого из нагрудного кармана Азазелло вынул сверток, достал из него небольшой пластиковый пенал, открыл и вытряхнул в коробку. Здесь были волосы человека, которого хотел подставить заказчик. Конечно, в коробке остались и его следы, но в случае проведения генетической экспертизы следствие, скорее всего, их попросту проигнорирует. Сунув пенал в карман, он забросил в коробку пуговицу от куртки. Ее ему тоже передал заказчик.

В коридоре никого не было. Осторожно ступая, Азазелло направился к посту медсестры, на ходу прикрутив к пистолету глушитель.

Как он и предполагал, Леночки на месте не оказалось. Азазелло перегнулся через стойку, снял с гвоздика ключ, на бирке которого красовалась буква «Л», после чего прокрался к дверям палаты люкс.

Вытянув ноги, Вова Мотыль спал в кресле. Он успел почувствовать появление в палате человека и открыл глаза. Однако это было последнее, что он сделал в своей жизни. Войдя в грудную клетку, пуля остановила сердце. Пахарь успел большее – не только открыл глаза, но и сел в кровати. Сразу за этим раздался третий хлопок, и поплыл еле заметный запах пороха.