– Вы в своем уме?! – спросила высокая девушка, выходя на свет. На ней были джинсы, кроссовки и ярко-синяя кенгурушка, а из-за ее спины выглядывала еще одна девушка, поменьше. Это, в общем-то, было все, что я успела заметить, пока неуклюже меняла направление прыжка и приземлялась в проходе рядом с девушками, выронив по дороге свою рапиру. Теперь на полу не было видно ни единой капельки крови. Сигаретные окурки – да, вот они, пожалуйста, и обертки от жвачки, и леденцов, и попкорна, но кровавые ручейки исчезли без следа.

Тяжело дыша, я выпрямилась и сразу же узнала маленькую девушку – ту, что держалась сзади. Это была Трейси, капельдинерша, встретившая нас при входе в театр. Ее спутницу я видела впервые. Проход за спинами девушек был пуст, как и вход в зрительный зал. И пронизывающий холод исчез. Потустороннее явление закончилось.

Раздался грохот тяжелых башмаков, и к нам присоединились мои друзья во главе с Локвудом.

– Люси… – начал он, беря меня за руку.

– Она была здесь, – сказала я. – Я видела гроб. Скажите, неужели никто из вас не видел кровь? Ее здесь была целая река.

– Мы тебя видели, – ответил Киппс, подавая мне рукоятью вперед мою рапиру, которую он поднял с пола. – Ты играла в классики на спинках кресел.

– Но Безжалостная Красавица… – Я взглянула на Трейси и ее спутницу. – Кто-нибудь из вас сидел только что в кресле на последнем ряду?

Трейси молча покачала головой: нет.

– Меня там не было, – холодно ответила вторая девушка. – Я только что вошла в зал.

– И вы не заметили ничего странного в проходе?

– Только вас. Больше ничего.

Передо мной стояла высокая девушка, широкая в плечах и с волевым квадратным подбородком. Ее светлые волосы были небрежно заплетены в косу и заброшены за спину. Очень большая девушка. Массивная и раздраженная.

– Здесь был призрак, – повторила я. – Я гналась за ним. По спинкам кресел.

– Никто в этом не сомневается, Люси, – сказал Локвуд, лучезарно улыбаясь пришедшим в зал девушкам. – Вас зовут Трейси, я правильно запомнил? Очень приятно вновь видеть вас. А вы…

Медлительный грузный мистер Тафнелл только сейчас, тяжело пыхтя, добрел до нас со сцены.

– Славная леди, которой ваша оперативница только что чуть не снесла голову, – прохрипел он, – это Сара Перкинс, наша помощник режиссера. Именно она спасла Чарли Бадда в тот день, когда на него напал призрак.

– Очень приятно познакомиться, – сердито пробормотала я.

– Взаимно, – скривила губу Сара и тут же отвернулась в сторону. – Мистер Тафнелл, я пришла сказать, что Чарли Бадд опять начал выть. От его воя у всех кровь в жилах стынет. Вы не могли бы пойти попытаться его успокоить?

– Господи помилуй! Будет чудо, если мне удастся пережить нынешнюю ночь, – сказал владелец театра, промокая вспотевшие виски большим пестрым носовым платком. – Хорошо, Сара, хорошо, я немедленно приду. Простите, мистер Локвуд, я вынужден вас покинуть, продолжайте свою работу без меня. Трейси, а ты что прилипла к Саре как к мамкиной юбке? У тебя что, дел снаружи нет? Зачем ты пришла в театр, дурочка?

На «дурочку» Трейси обиделась и ответила, надув губки:

– А мне там, снаружи, стало страшно. Чарли вопит. Сара сказала, что я могу пойти с ней…

– …и нарушила все мои приказы! Сделаешь так еще раз – получишь!

– Э… – мягко вмешался в их разговор Локвуд. – На самом деле я рад, что вы обе оказались здесь. Хотел задать вам несколько вопросов. Вы обе видели Безжалостную Красавицу. Точнее, ее призрак. Что вы можете о нем сказать? Где вы его видели? Что при этом почувствовали? Имейте в виду: любая, даже самая мелкая деталь может оказаться для нас очень важной.

– Обо всех, имеющих отношение к делу деталях я вам уже рассказал, – сопя, заметил мистер Тафнелл, нетерпеливо поглядывая на свои часы.

– Трейси, – продолжил Локвуд. – Насколько я понимаю, вы видели призрак отчетливее всех – на сцене и за кулисами рядом с Сидом Моррисоном.

Лицо Трейси посерело, и она чуть слышно ответила:

– Да.

– Внешне тот Спектр выглядел как прекрасная женщина, я правильно понял?

– Прекрасная? Мне она такой не показалась, – сказала Трейси, отводя взгляд в сторону. – А вот Сиду, наверное, да. Она стояла вон там, на сцене, вся залитая золотистым светом.

– Возможно, сцена – это ее Источник, – заметила Холли. – В конце концов, именно на этой сцене она и умерла.

– Не думаю, – покачала головой Сара Перкинс. – Ведь это уже не та сцена. Испачканные кровью доски сразу после ее смерти сняли и сожгли. То же самое сделали и с гробом Султана. Обо всем этом можно прочитать в записях, имеющих отношение к истории этого театра.

– Сара у нас умница, – сказал мистер Тафнелл. – И остается верной нашему театру вопреки всем трудностям. Правда, это во многом потому, что она очень нежно относилась к Сиду. Я очень благодарен Саре за то, что она так стойко держится, несмотря на столь трагические обстоятельства… А теперь нам действительно нужно идти.

– Хорошо, – кивнул Локвуд. – Если вам больше нечего добавить…

– Искать нужно не на сцене, – сказала Сара Перкинс, когда они все трое уже собирались уходить. – Я видела призрак в коридоре возле гримерок. Другие девушки видели его на балконе и внизу, в подвале… – Она махнула рукой в сторону погруженного в полумрак притихшего зрительного зала и добавила: – Будьте осторожны. Никто не знает, откуда эта тварь появится в следующий раз.

Оставшись одни, мы немедленно принялись обследовать здание и обнаружили, что театр «Палас» – это очень сложно и неудобно спроектированное сооружение. Судите сами: в театре насчитывалось три основные зоны, связанные друг с другом сложной сетью лестниц и коридоров, и каждое помещение, каждую лестницу и переход нам предстояло проверить на следы парапсихологической активности.

Центром театра, его сердцем, если хотите, был зрительный зал с его тремя уровнями кресел – партер, бельэтаж и верхний ярус. На каждом уровне мы сделали целый ряд парапсихологических измерений и обнаружили многочисленные следы сверхъестественной активности, правда незначительные – легкий ползучий холод, слабые по силе миазмы и легкое ощущение беспокойства, внезапно появляющееся и так же неожиданно исчезающее.

Второй большой и сложной по топографии зоной можно было считать переднюю часть театра. Сюда входило фойе на первом этаже, а над ним – два больших холла, из которых зрители попадали на свои места в бельэтаже и на верхнем ярусе. Туда, наверх, из нижнего фойе вели две лестницы, крытые выцветшими ковровыми дорожками. На одной из лестниц температура была ниже, чем на другой, но никакому разумному объяснению это не поддавалось. На нижнем этаже, рядом с фойе, находился темный узкий зал – «Комната чудес Тафнелла». Название громкое, но на самом деле «чудесами» оказались десятка два механических игрушек, которые приходили в движение, когда в них бросали монетку. Этот зальчик мы проверили особенно тщательно, поскольку раньше нам уже приходилось сталкиваться с автоматами, в которых обитали злые духи. Но в «Комнате чудес» все было тихо, никаких следов присутствия потусторонних сил мы не обнаружили, несмотря даже на то, что здесь стояло сразу несколько механических клоунов, а такие клоуны чаще всего бывают для нас источником беспокойства. Или просто Источником.