Я осторожно покосилась на Ларису – она явно сдерживала слезы.

– Может, вы мне и не верите, – осторожно начала я, – но мы вовсе не хотим оправдать Елизавету Петровну любой ценой. Мы действительно ищем убийцу Наташи. И даже если вы уверены, что ее отравила Елизавета Петровна…

– Ничего такого я не говорила и ни в чем я не уверена, – нервно дернула головой Лариса.

– Вы не можете не согласиться, что вся история выглядит очень странно, – машинально закончила я.

– Да просто полный бред! – Слезы на глазах Ларисы высохли так же быстро, как и появились. – Какое-то нагромождение идиотских поступков. Надя с дури посоветовала пойти отношения выяснять, а Наташа еще глупее оказалась, действительно пошла. Можно подумать, что в таких делах разговорами можно чего-нибудь добиться. Тем более от Елизаветы Петровны. Она не такая, как Наташка, она женщина жесткая. Не жестокая, понимаете, а именно жесткая. Черно-белая.

– Вы хорошо ее знаете? Елизавету Петровну?

– Не лично. Я сама с ней незнакома, но разговоров про нее много слышала. У меня сестра двоюродная работает в администрации, она рассказывала. Елизавету Петровну девчонки не только из ее отдела, из соседних боятся.

– Боятся?

– Еще как! Причем она не злая, не вредная, без причины никогда не обругает, но уж очень бездушная, сухарь настоящий. Тяжело с ней работать, понимаете? А уж как жить, это я вовсе не представляю. Олег Борисович такой приятный мужчина, как он столько лет эту каменную бабу терпел? Честно, когда Наташка его от Елизаветы Петровны увела, я больше не за Наташу, а за самого Перевозчикова радовалась. Хоть немного тепла мужику достанется.

– Сухарь, говорите. – Я понимающе покивала. – Жесткая и бездушная. А как вы считаете, Лариса, могла вот такая бездушная женщина Наташу отравить?

– Вопросики вы задаете! Откуда же я знаю, могла – не могла? Конечно, не похоже это на Елизавету Петровну. Я ведь не просто так Перевозчикову каменной бабой назвала, это у нее в администрации кличка такая.

– Каменная баба?

– Ну да, я от сестры слышала. Представляете, там никто даже не знал, что от Елизаветы Петровны муж ушел, пока я сестре не рассказала. Женщина разводится с мужем, с которым тридцать лет прожила, а на работе об этом никто даже не догадывается! Вы бы так сумели? И потом, уже после развода, держалась так, словно у нее мужа никогда и не было.

– С другой стороны, какая она ни каменная, а все же живая женщина, – осторожно намекнула я. – И сила воли у нее не бесконечная.

– Тоже верно. Мы же не знаем, а она могла и сорваться. Да еще Наташка этот джин проклятый притащила. Во всех детективах преступники всегда мышьяк именно в джин подсыпают.

– То есть Елизавета Петровна, вы думаете, все-таки могла мышьяком джин приправить?

– Да не знаю я! – Лариса посмотрела на меня обиженно. – Если бы я там была да своими глазами видела… а так получается угадайка бестолковая: могла – не могла! Не знаю.

– Действительно, угадайка. – Я притормозила, пропуская пешеходов на переходе. – А если не Елизавета Петровна, то кто?

Лариса посмотрела на меня удивленно:

– Откуда мне знать?

– Извините, я неправильно сформулировала вопрос. Перевозчикова утверждает, что Наташа ушла от нее в семь. А у Аллы она появилась около девяти часов. Вот и возникает вопрос: как Наташа провела почти два часа? Может, она куда-то зашла, с кем-то встретилась?

И снова Лариса ответила не сразу. Посмотрела в окно, почесала щеку, поправила шапочку – мелкие суетливые движения, вызвавшие у меня впечатление, что она чем-то озабочена и наш разговор начал ее тяготить. И слова, которые были наконец произнесены, несмотря на вежливый тон, соответствовали этому впечатлению.

– Все равно не знаю. – Лариса снова посмотрела в окно и преувеличенно радостно объявила: – Ой, да мы уже приехали почти! Вон там, за киоском, остановите, пожалуйста!

Я послушно затормозила и, повернувшись к ней, мягко укорила:

– По-моему, вы чего-то недоговариваете.

– Вам показалось. – Не глядя на меня, Лариса потянулась к ручке, чтобы открыть дверцу, – она явно считала наш разговор законченным.

– Подождите минуточку, – попросила я. – У меня к вам только один, последний вопрос.

– Да? – Она положила пальцы на ручку, но голову повернула ко мне.

– Скажите, почему вы не хотите рассказать мне то, что вам известно? Вы ведь знаете, к кому Наташа могла зайти по дороге от Елизаветы Петровны.

– Ну уж так прямо и знаю. – Лариса немного смутилась. – Может, подозреваю немного… нет, даже не подозреваю, а так, думаю. Понимаете, там сто лет назад все кончилось, поэтому я не хотела говорить. Какой смысл вспоминать, если ясно, что человек ни при чем?

Пару секунд я раздумывала, какой тон в этой ситуации будет уместнее. Что лучше – грозно рявкнуть: «Это уж позвольте нам решать – в чем смысл и кто тут при чем!» или мягко укорить: «А если именно этот человек поможет раскрыть убийство Наташи? А вы его скрываете!» В результате склонилась к более деликатному варианту – Лариса не производила впечатления человека, на которого подействует неожиданная грубость.

– Если он ни при чем, то ни при чем и останется, – заверила я дружелюбно. – Но вы же понимаете, что нам нужно проверить все возможности. И если Наташа с кем-то встретилась до того, как пришла к Алле, – теперь к дружелюбию добавилась многозначительность, – то, как минимум, этот человек сможет рассказать, как она себя чувствовала в этот момент.

– Разве что это, – неохотно согласилась Лариса. – Только все равно я вам толком ничего сказать не могу, просто не знаю. Был у Наташи приятель года четыре назад. Тогда, конечно, об Олеге Борисовиче еще и речи не было, вот Наташка с этим парнем и крутила любовь. И жил он примерно в том же районе. Мы как-то у Аллы в гостях были и вышли с Наташей вместе, а она похвасталась, что тут, неподалеку, ее парень живет. Так что я ничего не скрываю, просто рассказывать на самом деле нечего.

– Как этого парня зовут?

– Сергей, кажется. Наташа его называла «мой Серж». А что же я сразу не сообразила, надо у Аллы спросить! Она точно скажет, и как зовут, и где живет.

– Алла знает об этом парне? – А когда мы у нее спрашивали, Алла даже мысли не допустила, что Наташа могла к кому-то зайти.

– Кому же знать, как не ей, – усмехнулась Лариса, доставая из сумочки мобильник. – Наташка его у Аллы и отбила в свое время. Ладно, сейчас я ей позвоню, спрошу. Пара пустяков.

Увы, набрав номер и подождав немного, Лариса тихо чертыхнулась и бросила телефон в сумочку.

– У нее сотовый вне зоны. Алла, когда расстроена сильно, часто так делает – выключает телефон и идет гулять по городу.

– А если к ней сейчас домой заехать?

– Нет, дома она в таком состоянии не сидит. Теперь, пока Алла сама на поверхность не вынырнет, с ней связи не будет. Да в чем дело, завтра все равно она на работу придет. Завтра и узнаете. Не горит ведь.