– На Кедровую Усадьбу ходил этой ночью? – дернул Шилол Эгина за язык.

– Не знаю я никакой Кедровой Усадьбы, недосуг мне, – буркнул посланец Багида, разглядывая заляпанные грязью носки своих сапог.

«Ходил, ходил значит как миленький. Эх, под „облачный“ клинок бы тебя, братец…» – мысленно вздохнул Эгин. И успокоил сам себя: «Ну да это успеется.»

– Ладно, письмо давай.

x 2 x

Первой странностью была бумага. Добротная, яично-желтая, с искусной миниатюрой в правом верхнем углу. Миниатюра символически изображала пчелиный сот (три правильных шестиугольника) и пчелу. Если сот был еще туда-сюда, то пчела с двумя ярко-красными яростными бусинами глаз, с тщательно проработанными коготками на лапках, с излишне перепончатыми крыльями больше походила на бредовый сон малолетнего Хуммера.

Второй странностью был почерк. Твердый, добротный, несгибаемый. Это не письмо сумасшедшего землевладельца, которому вздумалось свести со свету своего соседа. Это письмо, это письмо… как ни странно, уверенного в себе офицера Свода Равновесия. Он сам, Эгин, имел приблизительно такой же, хотя все-таки чуть более расхлябанный.

Взор Аррума обшарил лист сверху донизу. Никакого свежего Следа. Никакого, если не брать в расчет, разумеется, его собственный, Эгина, след. И это было третьей странностью, потому что когда человек пишет, он должен придерживать лист бумаги рукой. И рука должна оставлять След. Можно, конечно, не придерживать. Можно укрепить лист бумаги на столе при помощи какого-нибудь приспособления. Например, для человека однорукого. Но у Багида Вакка было две руки. И две черных ноги.

«Йену окс Тамме, тайному советнику уезда Медовый Берег

Милостивый гиазир!

В ночь с двадцать девятого на тридцатый день месяца Белхаоля на мое родовое поместье напали неведомые существа, от которых произошли великие несчастья. Внешний вид этих тварей остался для нас загадкой. Известно лишь, что они появляются из-под земли…»

Длиннейшее, утомительно-скучное и напрочь лишенное новых подробностей описание выползков Эгин пробежал глазами через строчку. А вот дальше было интересно. Очень интересно.

«…Я счел преждевременным уведомлять вас о случившемся загодя, ибо пребывал в уверенности, что „слизни“ находятся в полном услужении у Свода Равновесия, являясь новым тайным средством, задуманным против врагов Князя и Истины. Также я полагал, что упомянутые „слизни“ оказались в моих землях по ошибке, каковые для Свода Равновесия вполне простительны.

С немалыми трудами мои мужики смогли отогнать непрошенных гостей прочь. Желая все же увериться в своих догадках, я приказал отыскать логово «слизней». Руководствуясь указаниями нашего рудознатца, мои люди в течение двух ночей выслеживали тварей под землей. К моему превеликому удивлению, следы «слизней» приводили к Кедровой Усадьбе. Принимая в расчет, что «слизни» в моих пределах сотворили чистого убытка в тысячу двести серебряных авров, а равно и истребили одного только мужеского пола девятнадцать холопов, я не смог совладать с гневом своих людей и прошлым вечером они ушли мстить гиазиру Крусту Гутулану. Каковое мщение и свершилось.

Я, разумеется, сейчас только приступил к расследованию промеж своих холопов с целью изыскать зачинщиков и еще не довел его до конца. Да и вообще, неподвластные пониманию смертных дела, что творятся этим летом на Медовом Берегу, требуют тщательнейшего расследования.

Прошу вас, милостивый гиазир тайный советник, со всей возможной поспешностью прибыть в Серый Холм для довыяснения обстоятельств дела.

Багид Вакк, землевладелец.

После Письма: я приношу вам, милостивый гиазир Йен окс Тамма, свои глубочайшие извинения и нижайше прошу не держать гнева на меня лично за безрассудство моих людей, от которых вы немало натерпелись. В качестве извинения прошу принять от меня жизни спасенных среди руин Кедровой Усадьбы дочери покойного Круста Гутулана, а равно и нашего всеобщего любимца Сорго, «несравненного Астеза». К сему добавляю, что небывалая белая птица была обнаружена пойманной у одного из наших мужиков. Быть может, и она будет вам интересна.»

Эгин дважды перечитал «после письма» и только на третий раз ухватил суть, захороненную Багидом под несусветными нагромождениями словесных витийств.

Лорма и Сорго живы. О Шилол Изменчиворукий!

А почтовый альбатрос – в Сером Холме. О Трижды Изменчиворукий!

x 3 x

Вечерело. Дорога лениво вилась между невысоких холмов, поросших низкорослыми деревцами, кустарником и гудящими от стрекота кузнечиков высокими, но какими-то безжизненными южными травами.

Их было пятеро.

Есмара с его неразлучным псом Эгин взял с собой, потому что эрм-саванн без его аррумского руководства все равно стоил не больше, чем просто один профессиональный солдат.

Здоровенного профессионального солдата, самого подтянутого из распущенной оравы Тэна окс Найры, Эгин взял с собой потому что не сомневался: этот стоит троих, а под его аррумским руководством – семерых. Солдата звали Гнук, он был беглым рабом с харренских галер и вообще производил впечатление человека надежного.

Еще с Эгином был главный конюх Багида Вакка, который так и не удосужился отрекомендоваться. А Эгин так и не удосужился спросить его имени.

Конюх ехал отнюдь не на коне. У него был мощный мул – явно один из выкормышей крустовых пастухов. И, не исключено – добытый накануне в ночной схватке. Но кругом творилось такое, что до мародеров Эгину сейчас дела не было. Ими будут спустя полтора месяца заниматься трибуналы морской пехоты. А он, Эгин, будет вести трибуналы Свода. И кто-то – скорее всего, пресловутый Прокаженный – заплатит за весь этот кровавый хаос сполна. В общем, пусть пока малый Багида щеголяет своей пурпурной рубахой. Пусть.

Пятым был Кух, которого за этот один-единственный неполный день Эгин уже успел научиться воспринимать как собственную тень. Тень она и есть тень. Пусть ходит по пятам, лишь бы не бунтовала.

Лошадь Эгина, одолженная им в свое время у Круста, у Круста же и осталась, сгинув без вести в кошмарном водовороте событий вчерашней ночи. Поэтому у Эгина тоже был мул и тоже весьма крепкий. На этот раз он решил совершенно честно купить мула у Вицы, но когда замордованный его рассказами до полусмерти градоуправитель увидел на ладони аррума деньги, то перепугался как при виде костерукого.

Эгину вновь не удалось оплатить чужие услуги. В общем, хорошо быть аррумом. До тех пор пока не появляется пар-арценц.

Есмар и Гнук шли размашистым маршевым шагом. Лога мелькал где-то впереди, то и дело принюхиваясь к северному ветру. Кух как-то внешне комично, но очень быстро семенил близ правого стремени Эгина. До Серого Холма оставалось не больше полутора часов пути.

Эгин вновь вернулся мыслями к письму Багида Вакка. Там была ложь. Там была правда.

Судя по раболепски-развязному тону письма, в Сером Холме его, Эгина, могло ожидать что угодно. В том числе – смерть. На этот случай Эгин оставил Тэну окс Найре свою Внешнюю Секиру аррума. Это было чудовищным нарушением Уложений Свода, но у Эгина не было выбора. Если Эгин не вернется к завтрашнему полудню, Тэн должен взять лодку, достичь аютского корабля, который по-прежнему торчит на якоре в двух лигах от берега, предъявить Внешнюю Секиру аррума (а к таким вещицам аютская Гиэннера относится с ба-альшим уважением) и совершенно искренне объяснить обстановку на Медовом Берегу. А вслед за этим потребовать от аютцев доставить его в Новый Ордос столь быстро, сколь это возможно. Ну а в Новом Ордосе Тэн должен идти в местный Свод Равновесия и докладывать обо всем. И, в первую очередь, о том, что убийцей аррума Опоры Вещей Эгина стал Багид Вакк. Со всеми вытекающими отсюда для Багида последствиями.