Причины бриться второй раз перед обедом вроде бы не было, но он все равно побрился. Потом долго лежал в ванне, перелистывая номер «Трибюн». Рынок проявлял неустойчивость, акции, в том числе «Омниума» и других рекламных компаний, упали в цене. Остается лишь надеяться, что эта тенденция сохранится к тому моменту, когда придется обменивать акции «Мистлера и Берри» на ценные бумаги «Омниума». Впрочем, если цены упадут слишком резко или же подобная тенденция будет сохраняться долго и они полностью выйдут из-под контроля, тоже получается не слишком выгодно. Тогда наверняка его компаньоны станут ворчать, пожалеют, что он не взял наличными. Но акции постоянно скачут в цене, это вполне естественный процесс, вот только люди никак не могут смириться с этим фактом как с неприятной неизбежностью. И начинают психовать.

Майк Вурис заверил его, что юристы подготовят все документы на подпись недели через две. Джинн уже выпущен из бутылки. А затем ему придется переговорить со многими людьми. С сотрудниками «Мистлера и Берри», а также «Омниума», с теми клиентами, с кем он еще не успел перемолвиться словечком, с представителями прессы, банкирами, аналитиками. По словам того же Вуриса, Джок Бернс планировал появиться вместе с ним, Мистлером, на торжественном обеде в «Плазе».

Тошнота, страшная слабость в руках — такое впечатление, что они у него ватные, — все это, похоже, ничуть не повлияло на способность мыслить быстро и четко. Но оставаться добродушным, невозмутимым, тихим и милым?.. Это еще не известно, получится ли. Все зависит от того, как он будет себя чувствовать. Черную кошку, до сих пор сидевшую в мешке, его страшную тайну, тоже следует выпустить на свободу. И рассказать все семье. Сразу по приезде домой, в самой приемлемой и деликатной форме. Может, все же удастся вытащить Сэма в Нью-Йорк на уик-энд? Под предлогом, что у него есть для сына очень важная и конфиденциальная информация, некая деловая новость? Ведь настанет день — и все деньги достанутся ему. Тогда можно будет рассказать все сразу и сыну, и Кларе. И лучше всего — в Крау-Хилл.

Он достал письмо Лины из корзины и снова внимательно перечитал его. Радоваться особенно нечему. Наверняка, если б он сказал ей, что тяжело болен, она постаралась бы утешить его. И возможно даже, ей бы это удалось. «Развлечение» действительно носило несколько унизительный характер и в постели, и вне ее. И не надо большого ума, чтобы понять это. Они оба, что называется, напросились. А вот что касается его нелюбви к женщинам и сексу, это и впрямь, пожалуй, нечто новое. Интересное наблюдение. Возможно, она ожидала слишком многого. А может, была права. Просьбу помочь с работой он постарается удовлетворить. Он всегда сдерживал свои обещания, жаль, что она этого так и не поняла.

Все же любопытно, откуда ей в таких подробностях известны стереотипы поведения истинных джентльменов? Да не иначе как от Тони Гэнсворта, ты, тупица! Но она явно не заслуживала всего того злобного бреда, что он нес в церкви Иезуитов. Да и позже, в том ужасном кафе, он снова завел свою шарманку, вывел ее из терпения. Оскорбил ее чувства. Ничего, она скоро оправится. Каждый человек рано или поздно поправляется — до тех пор, пока не переступит финишную черту, подобно тому, как каждый долго отмывается после грязного секса. И вот туалет завершен, и тело снова выглядит и пахнет свежо и приятно, как новенькое. Да и психика тоже способна восстанавливаться. Все заканчивается хорошо просто потому, что все имеет конец. Кажется, именно так говорила мадам Порте после их последнего совместного посещения клиники, где лежал его страдающий депрессией отец. Это подразумевает, в ответ заметил он, что человек сам хочет, чтобы все наконец закончилось.

Она с ним не согласилась. Cheri, сказала она тогда, ваши желания вовсе не зависят от à l'ordre du jour[37].

Он пошел обедать, но добрался лишь до Санта-Мария-дель-Джиглио, когда вдруг с неба закапало. Неужели дождь разойдется всерьез? Что ж, ливень после стольких ясных, совершенно чудесных дней — это ничуть не удивительно. А какой прогноз был на сегодня? Он даже не озаботился взглянуть в «Иль газеттино». Впрочем, не важно, что бы они там ни предсказывали. Но мокнуть под дождем совершенно не хочется. Ресторан работает чуть ли не круглые сутки, а столик заказан на более поздний час. Вообще-то он был почти уверен, что владелец ресторана, синьор Нерон, уже откупорил бутылку одного из лучших красных вин, что хранились у него в погребе, в предвкушении прихода Мистлера. И ему, Мистлеру, совсем не хочется поворачивать обратно и идти в отель за зонтиком. И лишний раз выслушивать надоевшие причитания консьержа о том, как ему понравилась la signorina.

Следует признать, Лина принадлежала к более молодой возрастной группе или низшей социальной категории и не заслуживала того, чтобы вызывать для нее такси-гондолу. И он вздохнул, подумав о том, как она, презрев условности, нет, просто приличия, наконец исчезла из его жизни и слоняется сейчас где-нибудь по campo совершенно одна, с грохотом волоча за собой по булыжной мостовой дурацкий чемодан на колесиках. Basta! Он приподнял воротник блейзера, перешел через мостик. Затем, свернув влево, миновал Фенис. Заведение Нерона располагалось всего в двадцати шагах, на берегу узенького канала с оживленным движением. Который, в свою очередь, впадал в другой канал, пошире, связывавший бухту Сан-Марко с Большим каналом, после чего последний делал свой первый головокружительный поворот.

Случайные любовники, богатые заморские купцы, бездумно демонстрирующие свои туго набитые дукатами кошельки… И после обеда, который он так предвкушал, и пьянящего вина все они, возможно, даже Мистлер, оказывались… Короче, как много связанных по рукам и ногам тел сбрасывали в такие вот ночи в мутные воды канала! И заметьте, никаких грузов к их ногам не привязывали. Все эти убийцы и головорезы полностью полагались на капризные течения и потоки, уносившие мертвецов с глаз долой и, как говорится, из сердца вон мимо Сан-Джорджио к узкой полосе пляжа в Лидо. С благословения Девы Марии тела могли даже оказаться в проливе и попасть из него в открытое море, оставив далеко за собой Ле-Вигноле, а также многочисленные островки и заводи лагуны. То был путь, который мог бы попытаться одолеть и живой человек в гондоле или ялике, отчаянно налегая на весла, совершенно один, в окружении лишь тинистых потоков воды да летающих над головой испуганных птиц. Или же он попытается выбрать более сложный маршрут, к югу?..

Мистлер заглянул в окно. Заведение Нерона было по сути своей забегаловкой и походило снаружи на итальянскую закусочную где-нибудь в самом конце Десятой авеню. Для буднего дня народу не так уж и мало. Столики в двух кабинках, рассчитанные на четверых, были накрыты на два прибора. А рядом со входом на кухню стоял и сам синьор Нерон собственной персоной со своим помощником. Они пойдут обедать, только когда обслужат последних клиентов. На отдельном столике высился графин красного вина, рядом — пустая бутылка, из которой перелили вино. Белые накрахмаленные салфетки, плетеная корзиночка с хлебными палочками. Должно быть, этот стол предназначен для него, Мистлера. Плохи дела! Ему достаточно и одного бокала. Мистлер вошел, приветственно махнул рукой синьору Нерону и уселся за столик.