– Помочь, что ли, хочет? – осторожно спросил я, проверяя возникшую у меня мысль. – Вроде договорились, что сами брать будут.

– Помочь… на случай, если фрицы нашего языка брать будут, – серьезно и тихо ответил Алексей. – Разведчики ходили по боевым порядкам пехоты и все видели. Еще неизвестно, где может оказаться язык, за которым направился целый табор, да еще с пушкой, – у нас или у них. Если что… надо помочь и тем и другим, чтобы язык никому не достался.

Он замолчал и посмотрел в мою сторону. Я почувствовал, что это был тот самый момент, когда требуется мое слово по поводу ситуации, над которой я уже сам задумывался.

– Правильно! – запросто сказал я и положил руку на его колено. Он легонько, по-дружески коснулся моего плеча.

– Если что со мной… Ты тоже… Не раздумывай!

– И ты тоже…

Мы договорились такими фразами и доверили друг другу свои жизни.

Наши жизни были спаяны с теми квадратными метрами земли, которые мы оберегали, с теми людьми, которые на ней находились, и мы не собирались отдавать во власть случая ни то, ни другое. Надо было быть предельно предусмотрительным. Здесь в плен могли утащить каждого запросто. И трудно было даже представить всю тяжесть последствий этого не только для зазевавшегося, но и для всех.

Мы заговорили о действиях командира разведгруппы. Мне было непонятно, как такого флегматичного, безынициативного человека могли назначить на подобную должность. Алексей тоже не скрывал своего раздражения.

– Подобрали начальника! Вместо того чтобы быть с людьми на месте, решил занять позицию у телефона, чтобы к нему бегали сюда докладывать, что там происходит. Он, если что случится, даже не знает, где его люди лежат.

– Судя по его характеру, он, наверное, был до войны на секретной работе, вот и поставили командовать разведчиками, – высказал я свое предположение. Командир разведгруппы возвратился в шалаш. Подошли солдаты первой роты, предупреждавшие товарищей о начале операции. Все стали ожидать взрыва первого снаряда. Стрелка часов приближалась к условленному моменту. Чем меньше времени оставалось, тем больше нарастало напряжение.

Всем очень хотелось, чтобы захват прошел благополучно.

Наконец раздался оглушительный взрыв первого снаряда. С интервалами в одну минуту точно последовали второй, третий, четвертый разрывы. Командир разведгруппы безмолвно сидел, прислонившись к стенке, а в промежутках между разрывами снарядов все сидящие здесь представляли вслух, что происходит на месте.

– Начали продвигаться к шалашам. Еще метров пять подтянулись.

– Все идет нормально.

– Уже рядом.

– Можно идти на выход, надо взглянуть на дорогого гостя.

– Седьмой взрыв опаздывал.

– Можно играть отбой, пока не поздно, – прокомментировал я.

– Не каркай! – оборвал меня чей-то голос в углу. Тут же последовал очередной снаряд.

– Ничего, все идет нормально. Пошли на выход!

Очередной взрыв все дружно просчитали.

– Восемь!

Прошла минута, а девятого не было, и каждая секунда всем казалась вечностью. Тут заговорили все разом.

– Опять остановка.

– Сейчас будет. Ну, скорее же!

– Что же они там?

– Все! Наверное, отменили операцию и позвонили на огневую.

– Быть не может этого!

Но вот раздался девятый взрыв, затем без всяких интервалов последовали десятый, одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый. После одиннадцатого все стали выражать свои эмоции в терминах, которые принято обозначать многоточием. Раздавались проклятия и в адрес стрелявших артиллеристов и в мой, поскольку все знали, что я от артполка приписан здесь, хотя огонь вела батарея другого полка.

Кто-то, повернувшись в мою сторону, зло бросил несколько слов.

– Накаркал!..

Здесь не стеснялись в выражениях и не стеснялись своего суеверия.

После разрыва одиннадцатого снаряда я машинально кричал: «Стой!», как будто эта команда моментального прекращения огня могла быть услышана на огневой позиции. Командир разведгруппы яростно крутил ручку телефонного аппарата. Все приподнялись со своих мест, выражали гнев, как его только можно выражать на передовой, когда тебя расстреливает собственная артиллерия. У меня после разрыва тринадцатого снаряда пронеслась мысль, что среди орудийной прислуги оказался суеверный человек, который решил отправить в сторону противника чертову дюжину, и что это будет последний снаряд. Я не ошибся. Конечно, орудийному расчету никто не объяснил задачу – все, что связано с деятельностью разведки, строго засекречивалось. А когда подают команду десять или двенадцать снарядов на орудие, можно отправить и те, которые под ногами мешают ходить.

Когда прекратился огонь, все стали обсуждать возможные потери.

В этот момент в шалаш влетел связной от разведчиков и доложил:

– В группе захвата потери: двое раненых, один – тяжело. После десятого ребята поднялись дружно, затем залегли.

– Передай всем: оставаться на своих местах, – распорядился командир разведгруппы. – Командира взвода ко мне, раненых эвакуировать.

Алексей разогнал своих людей, находившихся в шалаше, занять места в обороне. Мы остались втроем.

Командир разведгруппы сразу же связался с начальником разведки армии и доложил, что произошло. Связь была настолько прекрасной, что нам отчетливо было слышно, что говорилось в трубке. Старший начальник отчитывал командира разведгруппы, как мальчишку.

– Я спрашиваю тебя, ты почему лично не договорился с артиллерией?

Почему?

– Мы сделали все согласно вашему…

– Молчать, когда с тобой говорят! – громыхало в трубке.

Командир разведгруппы тщетно пытался вставить слова оправдания, а потом, убедившись, что это невозможно, стал упрашивать:

– Разрешите повторить операцию! Разрешите повторить!

– Молчать! Если ты придешь без языка, я завтра твой положу на стол при докладе командующему!

Было слышно, как где-то там говоривший с силой бросил трубку. В нашем шалаше воцарилось молчание. Командир разведки тупо смотрел на телефонный аппарат. Алексей первый нарушил молчание и подал осторожный совет:

– Я понял, что вам можно сворачиваться.

Появился командир взвода разведки, который во время телефонного разговора и разноса своего непосредственного начальника сначала влез, а затем под каким-то предлогом из деликатности ускользнул из шалаша.

– Что будем делать? – обратился он к начальнику разведгруппы.

– Будем повторять операцию. Сейчас дадут команду в артиллерию. Иди к людям и скажи, чтобы приготовились.

Мы с Алексеем встрепенулись на своих местах.