Женщина отпустила его и сделала шаг назад. Вокруг них, надо сказать, уже собралась кучка хорошо одетых зевак.

– Ты ведь понятия не имеешь, кто я такая? – спросила она. В ее глазах теперь читалась растерянность.

– Я бы так не сказал.

– Но ты ведь меня совершенно не помнишь! – настаивала она. – Но ведь ты Сэм Даффи, не так ли?

Сэм вспомнил ту часть наставлений Брауна, где говорилось «шевели мозгами».

– Если ты так говоришь, значит, так оно и есть.

– А ты сам не уверен? – спросила она, нахмурив брови.

– У меня амнезия, киска. Я всего месяц назад вышел из комы, в которой провалялся десять лет, – сказал Сэм и тотчас поймал себя на том, что, наверно, ляпнул лишнее. Может, ему не следовало называть ее «киской»?

Франческа в ужасе прикрыла ладонью рот и схватила его за рукав.

– Ты непременно поедешь со мной! Я не выпущу тебя из поля зрения. Пойдем! Здесь есть кто-то еще, кого ты должен знать.

С этими словами она в буквальном смысле выволокла его на улицу и потащила к тому самому ресторану, в котором у него была назначена встреча.

– Какое, однако, совпадение, что мы натолкнулись друг на друга, – сказал Сэм.

– Просто удивительное! Я редко бываю на рынке. Но сегодня утром мы с Аделиной договорились встретиться здесь в обеденный перерыв.

Теперь Сэм был окончательно сбит с толку. И как ни силился, не мог припомнить, говорил ли ему Браун о женщинах и их планах встретиться во время ленча. А если да, то как?

– А кто такая Аделина? – поинтересовался он, хотя она в принципе уже сказала ему.

Франческа открыла стеклянную дверь ресторана на углу. Это было небольшое, переполненное посетителями заведение, с двумя рядами узких столов и табуретов. Почти все они были заняты любителями подаваемых здесь супов, сэндвичей и десертов, разнообразных сортов кофе, чая и шербетов. Сэм не поверил собственным глазам, когда увидел, кто сидит на одном таком табурете, то и дело поглядывая в сторону двери. Это был доктор Льюистон. Зачем Брауну понадобилось присылать его сюда? Но Франческа направилась к другому человеку, точнее, блондинке, причем такой худой, что, казалось, вздумай какой-нибудь мужчина сжать ее в объятиях, как она переломится пополам.

Это были две женщины, которых Браун ему строго-настрого запретил трахать. Правда, в записке ничего не говорилось о том, что он не должен обращать внимания на других представительниц прекрасного пола. Проститутки не в счет. Нельзя сказать, что такой расклад его напрягал. Наоборот, скорее приятно щекотал нервы. Он даже задумался о том, кого предпочитал раньше – «честных» или шлюх.

– Сэм! – воскликнула блондинка, вставая с табурета, и направилась ему навстречу. Подойдя, она взяла в свои обе его руки, точно так же, как и первая телка. – Сэм Даффи! – воскликнула она со слезами на глазах и поцеловала его в щеку. – Слава богу, слава богу!

– Сэм, я не могу поверить, что это ты! – произнесла Франческа, целуя его тем временем в другую щеку.

Льюистон встал с места и направился к ним. Было видно, что он зол, раздражен, однако настроен решительно. Между тем уже почти весь ресторан глазел в их сторону.

– Боб! А вот и ты! Я ждал тебя!

Женщины обернулись и посмотрели на Льюистона. Сэм заметил, как в глазах Франчески вспыхнул огонек. Казалось бы, ничего особенного, но Сэм – настроенный на секс – его заметил. И тотчас подумал: принесла же тебя нелегкая, Льюистон…

– Франческа, Аделина, это… – начал было он.

Но Льюистон не дал ему договорить.

– Привет! Я доктор Чак Льюистон. Боб – мой пациент.

Франческа вопросительно посмотрела на него.

– Неправда, его зовут Сэм Даффи, и никакой он не Боб. Он что, болен?

Льюистон изобразил удивление.

– Лишь незначительная потеря памяти. Он был в коме. Месяц назад вышел из нее, и это его первый день на свободе. Что мы и намереваемся отпраздновать. – Чак повернулся к Сэму. – Теперь мы знаем, что твое имя Сэм Даффи.

Тот со злостью посмотрел на врача. Черт, ведь как он хотел от него отделаться… И вот на тебе… И все же Браун велел ему не делать глупостей, а поступать логично.

– Это точно. Похоже, я обязан доктору Льюистону своей жизнью.

– О господи! – прощебетала Аделина. – С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Ты так похудел!

– Нормально. Правда, ослаб чуток, а так все нормально.

Сэм посмотрел на Франческу; женщина, в свою очередь, повернулась к Льюистону.

– И вы заботились о нем целых десять лет? Но почему? – недоверчиво спросила она.

– Сэма нашли в Центральном парке, – ответил Чак. – Его уже не надеялись спасти, но реаниматологам удалось стабилизировать его состояние, после чего он перенес операцию. Мы понятия не имели, кто он такой. Когда же стало ясно, что ему потребуется длительная госпитализация, я перевез его в специальную клинику, где выхаживают таких, как он. Причем на благотворительной основе. – Льюистон изобразил приятную, однако фальшивую улыбку. Сэм же вспомнил данные ему инструкции: завоевать симпатии этих двух телок и, главное, чтобы они узнали, что у него имелись контакты с Брауном.

– Как, однако, великодушно с вашей стороны! Мы так благодарны вам! – заявила Аделина. – Давайте немного посидим вместе, если вы не против.

Сэм отметил про себя, что недоверчивого взгляда Франчески как не бывало. Теперь вид у нее был слащаво-игривый, что для Сэма означало, что она спит и видит, как бы затащить его к себе в постель. А раз так, то для него самое главное – поскорее отделаться от Льюистона.

Пока они шли к своим местам, Сэм по привычке зорким глазом подмечал особенности посетителей. Две азиатки, которые исподтишка разглядывали окружающих; их длинные волосы ниспадали им на колени. Пухлый мальчишка со светлыми волосами и его такой же пухлый папаша, оба в костюмах от «Армани» или «Прада», что предполагало – во избежание разного рода конфликтов – почтительное отношение к ним со стороны окружающих. Женщина в сари. Эта никого не замечала, потому что с головой ушла в книгу. Чернокожий мужчина с волосами, собранными в конский хвостик, в одной руке камера, надпись на черной футболке гласит: «Весь мир – наш». В общем, как бы интеллектуал. Затем пожилой мужчина с аккуратной седой бородкой, в красной ветровке, мятых брюках цвета хаки и начищенных ботинках «Докерс». Видно, что силится выглядеть бедным и неприметным, на тот случай если Льюистон или черный фотограф вдруг вздумают начать вымогать у кого-нибудь кошелек. Сэм же был готов спорить на что угодно: тип с бородкой – самый богатенький среди всех посетителей.

Наконец все четверо уселись на табуреты. Сэм едва удержался от смешка. Вряд ли Аделина и Франческа привыкли обедать в заведениях типа этого. В их глазах оно явно из разряда для бедных. Но Сэм тотчас вспомнил настоящие бедные кварталы, как в Америке, так и в других странах. Вот где они уж точно позеленели бы от ужаса, и никакая косметика им не помогла бы. Но почему он сам видел такое? Этого Даффи вспомнить не мог.