Тиб поглядел по сторонам, никто не смотрит. Погладил трапецию, себя надо любить. Ему и не снилось добиться с ней взаимности. Смотровая площадка давила пустотой. Одинокие влюбленные прижались к перилам. Внизу мигал сонный город, летели просеками машины. Купол неба дарил печаль сладостного покоя. Она быстро подошла, красуясь. Они неожиданно поцеловались в уголки.

— Давай дружить.

— Сегодня кофе не пью.

— Рядом китайский ресторан.

— Люблю лапшу с овощами.

— У тебя есть парень?

— Мы в свободных отношениях.

Ответ кольнул несвободой ревности. Они быстро шли, любуясь новизной противоположного нового лица. Мудрость поколений и вся ласка спального района. Нашлись примерные общие знакомые, интересы, спортивные хобби. Уже звал ее милой про себя. Уединиться бы в подворотне, но изменилось время. Поездом Люмьер пронеслось через открытую грудь. Завернули напротив в суши. Она заказала разную филадельфию, он черную калифорнию. Это не понравилось. За соседним столиком был знакомый депутат. Дела шли отлично. Не надо ничего делать. У него есть пара предложений, но лицо сказало нет. Она пересела к нему потрогала бедро. Остаться бы с ней навсегда на одной подушке. Три пятерки по любви. Он рассказал все, все кафе пришло в веселье. Кавалер из надежных. Филадельфии не оказалось.

— Пошли отсюда.

На улице было холодно и дерзко. Он целовал ее спокойные губы, она хотела плюнуть. Почему-то сдержалась порицая плотский порыв. Люди собирали подписи за отзыв депутата, мелькали знамена. Подумали поставить и найти тихое место, начался публичный гвалт, столпотворение, кого-то невидимо били. Это был организатор акции, человек известный. Он бил майя-гири на неправильные хуки. Тиб вступился за жертву. Их стало больше.

Девушка реагировала вполне симпатично. К сожалению, все быстро кончилось, их оттеснили. Одиночный оратор призывал низложить высшее руководство. Его ударили древком безрезультатно. В прошлом году народу было не в пример больше, попадались молодые лица. Теперь она была роднее чем сто прочих. Она полностью разделась, им нечего скрывать. Живого места не осталось. И она активистка. Рядом не поняли, она не с ними. Она хлопала по ляжкам требуя присоединиться. Представительный коммунист восхищенно пялился. Сборщик подписей бросил листы в грязь. С него довольно. Он пойдет домой возьмет свою в прихожей. Они переберутся на кровать, засыпая от страсти.

Усталость чувств диктует ненависть развитого влечения при схожести интересов к обоюдному наслаждению. Смотря в обои не прекращая обжиматься, они будут мечтать о Диснейленде в Барвихе. Ее начальник, отмечает опоздания. Он была с ним три раза, о чем жалеет. От него есть сон, там тот же кабинет, непринужденная обстановка. Перейдут к главному минуя прелюдии. На изысканном персидском ковре поимка вора. Входит его жена с пачкой долларов. Она одна из них.

Девушка его узнала. Раньше ходил без трусов. Были ключи от ее квартиры, второй номер. Они могут соединятся в подъезде, могут в гараже. Затем не и хотят и видится, сами чужие. Она начала мерзнуть, напали националисты. Потасовка была минутной, разняли, и сборщик не отводили от нее взглядов. Многие тайком запоминали линии тела. Происшествие незаурядное, протест на лицо. Правда голая неприкрыто жаждала возмездия за долги населения перед имущими. Сборщик вспомнил, чем завершился их кутеж, пустился наутек, забрал ее к себе. Много ночей они были счастливы. Затем появился Черский. Работа затянула, ей надоело тосковать.

Он просил ее помолчать пока сам раздевается. Обнять через одеяло, произнести откровенные признания. Они дрожали в предвкушении, рискуя совсем влюбиться, застал когда курили, выбил из ее руки зажигалку. Не надо было сразу. Он вызвал милицию, написал жалобу на адюльтер. Черский представился другом, красиво оправдывался влюбленно дыша. По брачному контракту ей отходили две машины. Черский уже был в отношениях с Ангеловой и не смог ее забрать. У подруги дали раскладушку, пить не стали. Среди ночи она разбудила его, долго плакала, хотела приехать. Он бесился от неловкости вызывающе задирая зеркало. Искушение было велико и счастливая неделя сделала их семьей. Ангелова знала про них от Врежа. Отверженные легко нашли свой язык, тайные жесты любовников. Зачем милым этот ад, и вот они не вместе, смакуя. Поставил глаза. Она так и не ответила на предложение поехать удаленный монастырь.

На вторую неделю Ангелова взорвала щиток. В полной темноте разделенные только белыми простынями они съели свою любовь. Удары грома заставляли вибрировать стекла, молнии трещали по небосводу, земля алчно пила, звеня в ее стоны. Зря позволил воображению взять верх. В обществе будут делать вид, ничего не было, намекая на его грехи.

Тиб вернулся чтобы попрощаться. Друзья только головами качали на него.

— Ну вообще целомудренно притворяется зорька, — полуплел на свежую трезвую голову. — Быть моей пятой и не раскаяться в оплошности.

Они были друзьями, людьми, познавшими слабость. Тиб вспоминал их, когда стрелял из автомата по водной глади в ярости стремясь взять под узцы стреноженного скакуна. Не все пережили одинаково счастье забытья. Никто не придет на клич после позорного клинча во дворе. Его сила в меткости, поражение на виду. Теперь им ничто не мешает. Она не была его идеал и любила выпить. В высокой траве они зверели, сплетая ноги языками. Там плохо на берегу, теперь хорошо в кабинках. Серебристые волны стелили влекущую линию прибоя. Ее нетерпение нивелирует первоначальные поцелуи. В ее глазах Черский, а он холоден к побежденным. Ей стыдно признаться что покорил.

Когда соперников грохнули, Тиб примчался.

— Хочешь я буду целовать тебя очень нежно, так еще не целовали?

Она покачала головой.

— Есть кто?

— Никого выше тебя. И я не могу сейчас.

Тиб пожалел о визите скорби.

— Я просила оружие для защиты.

Он протянул пистолет. Она выстрелила ему в руку, пуля застряла. Он упал, не понимая ее.

— Где бриллианты?

— На второй квартире.

Она вела за ягуаром. Он мычал через скотч. Она останется одна, получит много денег. Друзьями не разбрасываются, но знать бы наперед. Мог не говорить, уже бы вознесся. Не дала умолять. В ее машине нельзя курить. Большие деньги ее испортят. Неожиданно все пропало.

Она оставила пленника в машине, поднялась. Бриллианты были среднего качества, одинаковые. Один взяла себе. Он лег в землю, жалея что в скотче. Она извинилась, попросила не мучиться. Закурила, встала как на первой встрече. Он был готов жениться, но уезжал в Лондон. Через несколько лет понял что не один. Поругались, дрались на сковородках. Разнимать приехал Черский. Он зажмурился, она выстрелила, но не попала. Провидение уберегло. На следующий выстрел не повезло. Пуля попала в камень, осколок ударил в ту же руку. Через скотч он похрипел, готовясь встретить смерть. У него есть друг.