– Все в порядке, мисс? – с сомнением спросил Джон.

– Да, спасибо, – солгала Гвен и моргнула, потому что освещение стало вдруг слишком ярким. Она двинулась по проходу – подальше от Джона с его вопросительным взглядом. Женщина лет пятидесяти, с гладким хвостиком и темно-синей бархатной лентой, в утепленном жилете и резиновых сапожках выбирала из корзины яблоки, придирчиво изучая каждое, прежде чем положить его обратно. Заметив Гвен, она сдержанно улыбнулась. Гвен улыбнулась в ответ, но добавить дружелюбное «доброе утро» не успела – женщина прикрыла ладонью рот и громким хрипловатым шепотом, разнесшимся по пустому, тихому залу, предупредила:

– Проверяйте все, хозяин – мошенник.

– Э… – Гвен взглянула на Джона, который перекладывал что-то на стенде с сигаретами, неубедительно демонстрируя свое безразличие к происходящему вокруг.

Женщина с бархатной лентой склонила набок голову, разглядывая Гвен с видом человека, изучающего новую породу собак.

– Это ведь вы та девушка, что въехала в Эндхауз?

Гвен с готовностью подтвердила, что так оно и есть; обсуждать ассортимент магазина ей вовсе не хотелось.

– Что ж, приятно, когда есть кто-то нормальный.

– Что вы имеете в виду?

Женщина наклонилась к Гвен, но понижать голос не стала.

– Скажем так, прежняя владелица была немного… эксцентричной.

– То есть вы не обращались к моей двоюродной бабушке за помощью? – с милой улыбкой спросила Гвен.

Незнакомка тут же отстранилась.

– К вашей двоюродной бабушке?

– Да. Айрис Харпер. Она прожила в Эндхаузе пятьдесят лет, и вы, очевидно, знали ее. Похоже, ее тут знали все.

Женщина с хвостиком повертела часы на запястье.

– Боже мой, мне нужно идти. В муниципалитете время утреннего кофе. Для членов. Вы, конечно, тоже можете… – Она вернула в корзину последнее яблоко и торопливо, словно преследуемая вырвавшимися из ада демонами, покинула магазин.

Злясь на противную незнакомку и на себя саму – надо поменьше обращать внимание на то, что говорят всякие нахалки, – Гвен протянула руку к банке с томатами. Но рука проскользнула мимо ряда банок, и пальцы сомкнулись на мягком пакете. Она вытащила его – зеленый с белым. И срок использования вполне приемлемый. Вот и хорошо. Годами она противилась своему дару, а теперь он помогает делать покупки.

После короткого и довольно прохладного обмена репликами с Джоном Гвен вышла на главную улицу. И что дальше? Дел в доме, разумеется, еще хватало, и список того, что нужно вымыть, почистить, починить или выбросить, разворачивался у нее в голове, словно длиннющая змея, но воздух был свеж и ясен, и блеклое ноябрьское солнце стояло высоко в почти безоблачном небе.

Она шла наугад, куда несли ноги, и, сама того не замечая, обходила город по кругу. На одной из окраинных улиц узкий тротуар и зеленая обочина сменились ровной лужайкой со следами утреннего заморозка. За лужайкой стояла церковь.

Пройдя через крытый вход, Гвен оказалась на старинном, дремлющем в тишине и покое кладбище. В конце его обнаружился еще один проход и за ним другое кладбище, более современное и обширное. Выстроенные аккуратными рядами мраморные и каменные надгробия поблескивали на солнце отполированными поверхностями.

Уступив неясному влечению, Гвен неторопливо двинулась вдоль рядов и остановилась у могилы бабушки. Небольшое, незамысловатой формы надгробие было изготовлено из темно-серого, с вкраплениями, камня. Высеченная на нем надпись гласила:

Айрис Харпер. 1924–2010. Получаешь то, что получаешь.

Что ж, бодренько.

– Извини, я ничего не принесла. – Гвен стало вдруг стыдно за свою невнимательность. Господи, женщина подарила ей дом. Она сняла висевший на плече рюкзак и открыла его. Мука, молоко, морковка. Перебирая содержимое, она нащупала коричневый бумажный пакет, о котором совсем уже забыла. В пакете лежал баклажан. А были ли в магазине баклажаны? Взяла ли она его там? Гвен подняла овощ, фиолетовая кожица которого как будто светилась изнутри. Боже, где религиозное чувство и где баклажан. Богохульство, никак не меньше.

Она положила баклажан на могилу, туда, где лежали увядшие букетики, и его отражение в солнечных лучах согрело холодный серый камень, добавило ему домашнего тепла и уюта. К горлу подступил комок, в глазах защипало. Безумие или нет, но она ощутила в себе покой, которого не чувствовала несколько месяцев.

Окинув взглядом кладбище, Гвен заговорила вслух.

– Есть ли в твоем доме что-то особенное? – Голос прозвучал едва слышно и в конце предложения сошел до шепота. Она даже покраснела, хотя на кладбище никого не было, и никто не слышал, как она говорит сама с собой. Гвен хотела спросить, не усиливает ли Эндхауз каким-то образом ее способности. Дар напоминал о себе снова и снова, а долька сушеного лимона у нее на глазах сняла заклятие с Брайана Диксона. Грудь сдавило, к горлу снова подступила тошнота. Что, если собачка Хелен Брюэр и пакет муки – это только начало? Что, если она теряет контроль над даром?

По пути домой Гвен еще раз заглянула в магазинчик на углу. Джон посмотрел на нее подозрительно, и она купила пакет яблок – в знак дружбы. Задать вопрос и не выставить себя в странном свете было невозможно, но Гвен все же проглотила гордость.

– Скажите, я покупала сегодня баклажан? Не могу вспомнить.

Джон смущенно опустил глаза.

– Это я его вам положил. Бесплатно.

– О…

– Я обычно заказывал их для Айрис. Как бы специально. Этот был последний, никто его не брал, вот я и подумал, что было бы правильно… – Он не договорил.

– Спасибо, – поблагодарила Гвен со всей душевностью, на которую ее хватило, и Джон улыбнулся в ответ, показав желтые от никотина зубы.

Возле дома Гвен с удивлением обнаружила, что ее ждет в машине Кэм. По правде говоря, иметь дело с реально существующим Кэмероном Лэнгом оказалось непросто – много лет она общалась с ним исключительно заочно. Живой, дышащий, хмурящийся Кэм представлялся существом с другой планеты, коим, полагала Гвен, и был.

– Чаю? Кофе? – Поговорка «назад не воротишься» вертелась у нее в голове, как закольцованная запись, что никак не шло на пользу делу.

– Кофе, пожалуйста, – отозвался Кэм, вовсе, похоже, не замечая, как действует на нее его присутствие. Открыв сумку, он достал картонную папку. – Должен был отдать это тебе, когда ты приходила в офис. Не представляю, как я мог забыть.

– Ничего страшного. – Гвен возилась с замком. – Очень любезно с твоей стороны, что сам ее привез.

– Я же сам и виноват.

Гвен прошла на кухню, и вскоре комнату заполнил чарующий аромат. Она открыла жестяную банку, заглянула и нахмурилась.

– Соседка оставила на крыльце. По-моему, это имбирный кекс.