Что она сейчас сказала?

Что она несёт, черт возьми?

Её слова действуют как ведро ледяной воды, опрокинутой на голову.

Ненавидеть? Она будет ненавидеть себя?

Я больше не целую её. Смотрю на её подрагивающие ресницы, соблазнительно припухшие губы, хочу снова попробовать их на вкус, отдаться страсти и будь что будет, но чувствую: потом как раз ничего уже не будет. Наша страсть и волшебство, возникшие на этом берегу, останутся здесь, на озере Уитни в Хэмнеме.

Но почему? Она всё ещё ненавидит меня из-за той аварии? Хочет меня, я нравлюсь ей, но ненависть сильнее?

Вашу ж мать, я ничего не понимаю.

Глаза девушки распахиваются – она чувствует, что моё тело напряжено, и я больше не целую её. Мои пальцы всё ещё у неё внутри, но больше не двигаются.

Она испуганно смотрит мне в глаза.

– Почему ты будешь ненавидеть себя? – спрашиваю резче, чем хотелось бы.

– Потому что это неправильно, – она шепчет, тяжело дыша. – Потому что у тебя есть невеста. Ты несвободен.

И всего-то!

На моих губах расцветает улыбка облегчения.

– Больше нет, – отвечаю с довольным видом.

– Что? – Лив немного ошеломлена.

– У меня больше нет невесты. Я расстался с ней…

Её реакция оказывается непредсказуемой. Оливия упирается рукой мне в грудь, так что мне приходится с неё слезть. Моя рука выскальзывает из её трусиков. Лив порывисто садится, одёргивая футболку и топ вниз, пряча грудь. Хотя это невозможно, ведь я всё видел, и то, что я видел, останется со мной навсегда.

Девушка сводит ноги вместе, обнимает их руками. И она не смотрит на меня. Её непроницаемый взгляд направлен на зелёную гладь озера.

– В чем дело, Олли? – тихо спрашиваю, подсаживаясь рядом.

Она громко сглатывает, медленно поворачивается ко мне, и от холода в её взгляде стынет кровь.

– Отвези меня домой, Киллиан, я неважно себя чувствую, – говорит она неестественно безразличным тоном.

– Но… что не так, Олли? Ты можешь объяснить, что из сказанного или сделанного мною тебе не понравилось? Олли?

Она отворачивается, не хочет отвечать, а я не могу её заставить, не могу действовать грубо и жёстко, так, как действую обычно с другими. Только не с ней.

Возможно, я снова напугал её. Был слишком напорист. Но она же просила, просила продолжать. Черт! Я ни хрена не понимаю.

Лив поднимается, а я задираю голову, смотрю на неё снизу вверх.

– Я всё ещё хочу научить тебя плавать, – говорю какой-то бред, пытаясь привлечь её внимание.

– Думаю, у нас не получится, – сдавленно шепчет девушка. – Я найму инструктора, если всё-таки решу научиться.

Она идёт к бревну, быстро натягивает шорты и обувается. Всё! Наш день подошёл к концу.

Остервенело выдергиваю пучок травы и отбрасываю его в сторону. Порывисто встаю. Лив уже ждёт меня на тропе. Быстро одеваюсь, беру в руки бутылку с водой, откручиваю крышку и предлагаю девушке. Она коротко качает головой. Делаю два жадных глотка, а всё остальное выливаю себе на голову. Только вот это не отрезвляет и не утихомиривает возбуждение и злость, вызванные непониманием. Вода нагрелась от солнца и почти обожгла кожу.

Подхватываю полотенца, но прежде, чем уйти, оглядываю берег. Всё могло бы быть по-другому. Правильно! Но только я не знаю, что сделал не так!

* * *

Впереди целых сто миль пути. Это очень-очень много для того, чтобы расставить все точки на «i», если бы, конечно, речь шла о ком-то, более сговорчивом. Но только вот Лив не кто-то. Она упрямая, иногда скрытная, с ужасным характером, таким же ужасным, как у её брата, и я совсем не знаю, с чего начать и как вообще действовать. Но я люблю её…

Что?

Вот, чёрт…

Люблю?!

Я почти говорю это вслух. Сжимаю руль онемевшими пальцами так, что пластик трещит.

Кажется, я теряю рассудок или что-то типа того. Желание, симпатия, страсть, похоть – определенно! Но любовь…

Лив окидывает меня взглядом, а потом вновь отворачивается к окну.

Первые десять миль мы просто молчим, и так больше не может продолжаться.

– Я обидел тебя чем-то?

– Нет.

– Нет, – повторяю за ней. Вздыхаю. – Тогда что не так, Олли?

Она наконец отрывает свой взор от окна. Долго смотрит на меня, кажется, о чём-то размышляет, словно сомневается в том, что хочет сказать.

– Всё не так, Киллиан, – говорит, чуть хмурясь. – Ты обещал мне дружбу, но у нас как-то не очень получается. А то, что произошло, неправильно, и я…

Её прерывает телефонный звонок. Мой айфон разносит по салону какой-то ужасно громкий рингтон, который мне поставила Вивьен. Впрочем, она и своё фото на вызов поставила. И теперь Лив во все глаза разглядывает полуобнаженную девицу на экране моего телефона. Подпись тоже говорящая: «любимая».

Твою ж мать, Ви! Когда ты всё успеваешь?!

Протягиваю руку к айфону, торчащему из держателя на панели. Первый порыв – выкинуть его в окно, но я сдерживаюсь, всего лишь сбрасывая вызов. Шумно втягиваю носом воздух, короткое мгновение смотрю на дорогу невидящим взглядом, сжимаю и разжимаю пальцы на руле, а потом опасливо поглядываю на сидящую рядом девушку.

Я думал, она отвернулась, больше не желая со мной говорить, но ошибся. Оливия всё так же смотрит на меня, как и минуту назад, но теперь её взгляд кажется более отстраненным, чем прежде.

– Послушай, мы расстались.

Начинаю с главного. Что может быть важнее этого? Я бросил свою девушку из-за неё, но говорить подобное, вероятно, не лучшая идея.

– Да. Вчера. Ты говорил.

– Я просто не успел проверить свой телефон на предмет вот таких вот фото, – тычу в темный экран айфона, а он как по команде оживает, вновь транслируя фото Вивьен.

Сбрасываю вызов. Пока собираюсь с мыслями, звонок повторяется.

– Ответь, – сухо говорит Оливия, отворачиваясь к окну.

Чёрт.

Выдергиваю телефон из держателя. Подношу к уху.

– Если я не отвечаю, значит я, черт побери, не отвечаю. Какого х… Что тебе нужно, Вивьен?

– Эй, повежливее там, малыш, – лицемерно сюсюкает Ви. – Где ты?

– В дороге, и мне неудобно.

– Нам нужно поговорить. Как скоро ты сможешь приехать? Я в клубе…

– Давай не сегодня, ладно?

– У тебя есть полчаса, Киллиан. Или я расскажу твоим друзьям, кто теперь их новый акционер.

– Что? Что ты несёшь?

– Мне не нужны деньги, Килл. Я возьму твой пакет акций. Твой и Брайана, конечно.