Им неплохо вместе, но в какую сторону развиваются отношения? Они вместе работали, и это в первую очередь их связывало, а совместная жизнь – результат скорее случайности, чем глубокой влюбленности или заранее обдуманного плана. Кем он себя возомнил, с чего взял, что у него есть какой-то шанс с Лорой, словно девушку ему на блюдечке поднесли? Он злился на себя за то, что позволил себе надеяться, он сам был виноват, старался как-то объяснить (и оправдать!) все, что творилось с ним с того момента, как он повстречал посреди леса Лору.

– Господи! – прервала его внутренние ламентации Кара. – Если ты не пойдешь, пойду я!

Она передала ему свою бутылку пива, отодвинула брата с дороги и вышла в сад. Соломона окатила волна холода – достигла мозга, отрезвила и побудила к действию. Он допил остававшийся в бутылке глоток и вслед за Карой вышел в сад. Автоматически включилась подсветка. Рори и Лоры нигде не было видно.

Три варианта: под арочным сводом – в лабиринт; к подстриженной ограде – там, в кустах, они часто проказничали; на пляж.

– Туда бы он ее не повел, – подсказала Кара, глянув в сторону пляжа по ту сторону дороги.

У Соломона резко забилось сердце.

– Идем! – позвала сестра, и они, оставив за спиной ухоженный сад, забрались на неровную, дикую территорию за его пределами. В детстве их сюда не пускали. Все знали: в таких местах ребенка может украсть старая ведьма, у которой нет собственных детей. Такой вариант страшилки сочинила Мари для своих отпрысков. Пока они были мелкие, это помогало. Лишь подростками они вздумали отвисать там. Корнак и Донал заманивали четырнадцатилетних дублинских школьниц, которые приезжали на лето в их края учить ирландский, и целую ночь пили с ними на пустоши. Ничего особенно ужасного – пили, курили, целовались, щупали девочек, насколько те позволяли, но однажды ночью Донал оступился на валуне и сломал лодыжку, пришлось во всем признаться, на том веселье и закончилось. За девочками приехали негодующие родители, школьницы со слезами возвращались в Дублин, понимая, что целый год о них будут сплетничать в школе: опозорили учителей, вошли в легенду. Корнак и Донал провели лето под домашним арестом, а Мари зареклась пускать в свою гостиницу девочек с языковых курсов, пока собственные дети не вырастут.

Соломон и Кара осторожно пробирались в темноте, Кара впереди.

– Вот они! – объявила она внезапно, и Соломон ее нагнал.

Лора и Рори сидели на плоском гладком камне, укрытом от взглядов со стороны дома, с прекрасным видом на море. Светилась лунная дорожка, негромко шуршала о берег волна. Рори обхватил Лору рукой за плечи. Соломон вдруг утратил дар речи, сердце застряло в горле.

– Она замерзла! – нахально улыбнулся ему Рори.

Младший братец умел вывести его из себя. С двумя другими у Соломона особых проблем не было, а если случались, можно было все выяснить кулаками, но Рори забирался ему прямо в мозг. С самого начала, с рождения, Рори подложил ему свинью – два «р» в имени, которые Соломон не мог выговорить. Старшие дразнили Соломона за то, что он коверкает имя брата, а Рори с малолетства научился его изводить.

– Да, холодно, – подтвердила Кара. – И кукушек нет. Поздновато для птичек.

Рори закусил губу, но не сумел скрыть усмешку. Переводил взгляд с брата на сестру, зная, что допек обоих, и очень этим довольный. Или по меньшей мере одного допек, а другая поспешила выручать. Прямо-таки можно собой гордиться.

– А вы зачем сюда пришли? – спросил он.

– Фотографировать, – не растерялась Кара.

– У тебя и фотоаппарата с собой нет.

– Нету. – Она выдержала взгляд Рори, готовая высказать ему все.

Младший братец покрутил головой и рассмеялся:

– Ладно, Лора, нам и правда лучше вернуться домой. Наши Тернер и Хуч за тебя переживают.

– Хорошо, – согласилась она, заглядывая каждому из них в лицо, встревожившись, – и Соломону стало стыдно, что он причинил ей такое беспокойство.

– Будет этот придурок тебе надоедать – зови меня, – ухмыльнулся Рори, встал и пошел к дому, аккуратно пробираясь между камнями.

Кара ушла вместе с ним.

– Ты в порядке? – Наконец-то к Соломону вернулся голос.

– Да. – Она улыбнулась и вдруг опустила глаза. – Ты беспокоился за меня?

– Да, – смущенно подтвердил он.

Они оказались так близко, что его горячее дыхание согревало ее кожу. Дыхание его слегка отдавало пивом. Было темно, но огни дома подсвечивали его лицо, решительную челюсть, идеальный нос. Ей хотелось распустить связанные в хвост волосы, погладить их, растрепать. Хотелось узнать, каково это, как это бывает. Она видела, как движется его кадык, когда Соломон с трудом сглатывает.

– Не надо беспокоиться за меня.

Она пыталась объяснить, что Рори ее нисколько не интересует, рядом с ним она не чувствует ничего похожего на то, что чувствует сейчас, но получилось неуклюже. Соломон явно обиделся. Кажется, понял так, что беспокоиться нечего, потому что он ей не нужен. Сердце отяжелело. Как бы вернуть эти слова, как бы все объяснить?

– Смотри под ноги, камни, – мягко предупредил он, повернулся и побрел к дому.

Наутро в доме, битком набитом народом – в каждой спальне гости, на каждом диване кто-то пристроился вопреки благим намерениям Мари, – было очень тихо. Вечеринка продолжалась до шести утра, и, хотя Лора ушла к себе сразу после столкновения с Соломоном, расстроенная тем, как неудачно ему ответила, сам он, сто раз отрекшись от роли рыцаря в сверкающих латах, все же проторчал еще несколько часов, карауля лестницу и карауля Рори, чтобы Лора оставалась в безопасности. Рори держался от Соломона на расстоянии – физически, но при этом продолжал выедать его мозг. Всякий раз, когда они встречались взглядами, он усмехался или подмигивал, а Соломона раздирала ревность – молчаливая и оттого лишь более яростная. Около двух часов ночи он все же отправился спать, но сначала ему мешали заснуть крики и пение на первом этаже, а около пяти утра явился Донал, рухнул прямо на него и захрапел, едва коснувшись головой подушки.

Соломон охотно провел бы в постели весь день или забился бы в тихий угол с гитарой, попеть, может быть, что-то удалось бы сочинить. Что-то в нем зашевелилось. В последнее время вдохновение наведывалось редко, но он понимал, что за сочинительством ему не усидеть. Лора едва ли проспит допоздна, и нельзя допустить, чтобы Рори снова тишком ее куда-то увел. Соломон не собирался разыгрывать из себя личного телохранителя, но уж предприимчивого младшего братика он к ней не подпустит.

Наскоро приняв душ, он спустился на первый этаж. Все окна были распахнуты в надежде избавиться от застоявшейся вони дыма и спиртного. Мари в халате сидела за кухонным столом и вместе с соседями попивала «Кровавую Мэри».

– Картошку жареную будешь? – устало спросила она. Добило ее это празднество.