кормили. Немцы знали о страшном голоде и были уверены, что измученные длительными лишениями и изнурительными болезнями ленинградцы не в состоянии будут сопротивляться и осаждённый город сдадут. Аллочкина мама рассказывала о том, что немецкие диверсанты проникали в город, катались на велосипедах и разбрасывали листовки – паспорта на русском языке с предложениями о сотрудничестве, зазывали к себе детей и подростков. И не всегда безрезультатно, но это всего лишь исключение. – Голод меня преследовал ещё долго после войны, – вспоминает Алла Юрьевна, – я не отходила от стола до восьмого класса и никак не могла наесться. Я всё доедала за своим младшим братом, родившимся после войны слабеньким и болезненным. Для меня не было невкусной пищи, я постоянно ела и ела. И все карманы одежды были забиты хлебными кусочками и крошками. В школе вместо уроков я часто думала о еде, неважно училась, за что меня ругали учителя и родители. Сказались также последствия тяжёлых болезней, после которых приходилось заново учиться ходить и говорить, что привело к отставанию в развитии. Бывало так, что, почти дойдя до дома, я вдруг заходила в булочную, на считанные копейки покупала самую дешёвую булочку и с жадностью накидывалась на неё, чтобы заглушить не голод, а память о нём. К зрелому возрасту я, наконец, наелась. Мы в блокаду насиделись на диете на всю оставшуюся жизнь. Теперь я никаких диет не признаю.

Я попыталась выяснить, что помнится Алла Юрьевна из блокадной пищи, она ответила – «кроме хлеба, ничего». Она утверждает, что «психологически труднее было перенести блокаду детям в сознательном возрасте, ведь им было с чем сравнивать. А нам младенцам было легче, ведь мы думали, что так и должно быть всегда.

– Голод – царь над людьми, – считает Алла Юрьевна, – и самая жестокая проверка человеческих отношений, которую с честью выдержали мои родители. И я склоняю голову перед ними. Я им обязана своей жизнью.

Родители Аллы Платоновой были награждены медалями «За оборону Ленинграда», документы подписаны отвечавшими тогда за безопасность города Кузнецовым и Поповым, которые после войны были расстреляны, как враги народа.

Навёрстывая упущенное в детстве, Алла Юрьевна до сих невероятно активна, и, как говорится, «покой ей только снится», кстати, она о нём и не торопится мечтать.

Застать дома непоседливую женщину довольно проблематично: она то летает над скалами Турции на воздушном шаре, то уезжает в экспедицию на Камчатку, Кавказ или Казахстан; а может поехать на поиски залежей золота в Австралии или в экваториальной Африке… Она же совершает восхождение на Эльбрус или исследует воды Азовского, Чёрного и Каспийского морей. Вместе с друзьями из общества ленинградских блокадников много путешествует: полюбила готическую архитектуру Англии, любовалась красотами Испании, изучала экзотику Китая. Большая любительница музеев. По сей день посещает занятия в студии живописи: пишет маслом, акварелью, пастелью и выставляет свои работы в выставочных залах. Пейзажами жаркого лета, бабочками, жуками и цветами изрисованы русская печь и стены на её даче. Супруг Вейхер Алексей Алексеевич по поводу вечной занятости Аллы Юрьевны шутил:

Пот течёт с лицо планеты,

Человечество устало,

В темпе бешеной планеты

Продолжает мчаться Алла…

В ней кипит порыв к победе,

Покорив Эльбрус, Камчатку.

Алла белому медведю

Бросить думает перчатку!…

У тебя забот так много,

Что нет времени грешить,

Но прошу, за ради Бога,

Мне хоть пуговку пришить!

– Где черпаете энергию? – Интересуюсь я. – В творчестве, в общении с людьми. Я тружусь с 16 лет – и по сей день.

Яркая, жизнерадостная оптимистка, полная идей и проектов на будущее, мечтающая преобразовать мир вокруг себя, неординарная личность – она привлекает таких же людей, как и сама. Дважды была счастлива в браке, мужчины оценили её ум, целеустремлённость, открытость и общительность. В лучах её энергии и внутреннего огня, который выплёскиваются через край, купаются такие же неординарные личности: учёные, поэты, художники. Окружающим людям импонирует сильная женщина с чувством юмора, остроумная, любознательная, с активной жизненной позицией.

– Откуда такой оптимизм? – Мы, поколение 40-х годов, всю жизнь шагали в борьбе за эту жизнь и закалились в этой борьбе. В экстремальных условиях блокадного ада выработалась выносливость и устойчивость к невзгодам, нездоровью и к прочим «не», в том числе и в нашей современной российской жизни. Мы научились терпеть и не ныть, мы умеем радоваться жизни».

– Сейчас много говорят о стрессах, как Вы справляетесь с ними?

– У меня их не бывает. Просто некогда их замечать.

– Как же всем нам справляться со стрессовыми ситуациями?

– В них не попадать. Заниматься своим делом, работать, творить, читать, путешествовать, постоянно быть занятым.

– О чём мечтаете?

– Расширять диапазон знаний, получать новые впечатления. Хочется познавать мир, и не только из книг и «ящика», но и вживую чувствовать аромат жизни».

Потёмкина (Шмелёва) Нелли Михайловна

Нелли Михайловна Шмелева (Потемкина)

К огромной радости молодых родителей, ленинградцев ПОТЁМКИНЫХ, незадолго до войны родилась здоровенькая черноглазая девочка Нелличка. Михаил работал на заводе, а Антонина, красивая и на зависть подружкам всегда нарядная, одетая по последней моде, трудилась на тюлево-гардинной фабрике, где хрупкая женщина обслуживала одновременно 16 ткацких станков, за что и получила звание «стахановки».

Семья жила в достатке, имела большую комнату в огромной коммунальной квартире старинного особняка, которые тогда составляли основной жилой фонд Ленинграда. Их дочь, ладно сложенную и не по годам развитую дочурку нянчили всей квартирой, пока молодые на работе, помогала многочисленная родня. С присущим питерцам сдержанностью и чувством собственного достоинства они прививали ребёнку послушание и хорошие манеры. Но семейному счастью не суждено было быть долгим: через два года после рождения ребёнка нагрянула война. Отца мобилизовали на фронт в первые же дни войны, откуда он так и не вернулся живым, а мать продолжала работать на фабрике, только вместо изящной ткани теперь выпускались плотные полотна для пошива военной формы и шинелей, да рабочий день стал бесконечным.

Восьмого сентября 1941 года замкнулось вражеское кольцо вокруг Ленинграда, началась девятисотдневная блокада: непрерывные бомбёжки, карточная система, не было света, тепла и воды, транспорт не работал. Антонина безмерно страдала, не имея возможности вырваться с работы домой, а обезумевшим от голода родственникам нечем было накормить малышку. Так Нелличка попала в круглосуточный детский сад под присмотр полуголодных воспитателей. Маму свою она почти не помнила и всякий раз путала её с другими тётя ми. Однажды после очередного налёта вражеской авиации