Девушке показалось, что она ослышалась.

— Сколько? – переспросила она, понимая, что такого просто не может быть, потому что не может быть никогда.

— Сто долларов. У меня, кажется, еще нет проблем с речью, – сухо сказала старуха, всем своим видом давая понять, что ни о какой благодарности, пусть даже словесной, не может быть и речи. – Пойдемте, я покажу вам остальные комнаты.

Они осмотрели верхний этаж, одна комната из трех, находящихся там, была закрыта.

— Там лежат мои воспоминания, – скупо сказала старуха. – Вам они ни к чему.

Больше всего девушку поразила комната с балконом. Старинные шкафы красного дерева, коричневый, матовый от пыли рояль, стулья с изогнутыми лебедиными спинками, обитые потемневшим шелком, два продавленных, но все же еще целых кресла у низкого столика с трещиной по середине, скособоченная кушетка, одна ножка которой была короче трех остальных, и огромное, во всю стену, окно, выходящее на увитый плющем балкон, с которого были видны аллея и озеро. Девушка влюбилась в эту комнату сразу и безоговорочно, ее не пугало то количество работы, которое ей предстояло проделать, она уже видела, как все это будет выглядеть потом, как все это должно выглядеть.

Вторая комната оказалась чем-то средним между современной спальней и будуаром. В ней явно смешались вещи нескольких эпох. От старинного резного туалета с потемневшим зеркалом и бесчисленными ящичками для безделушек до углового дивана, дорогой бархат которого в нескольких местах протерся до дыр.

Когда они вновь спустились на первый этаж, старуха протянула девушке ключи.

— Вода проведена только холодная, но отопление работает. Там, – она ткнула изуродованным суставчатым пальцем в сторону двери под лестницей. – Еще одна комната и ванная. Из ванной можно пройти в кухню. Над ванной – нагревательный аппарат. Я не знаю, как он называется, как им пользоваться, и работает ли он вообще. Вы, я думаю, разберетесь в этом сами.

— Пойдемте посмотрим? – предложила девушка. Ей очень хотелось осмотреть дом до конца, чтобы насладиться тем счастьем, которым она теперь владеет, чтобы иметь о нем полное представление.

— Идите, – сурово сказала старуха, но голос ее неожиданно дрогнул. – Я подожду вас здесь.

И по ее тону девушка поняла, что даже если небо опрокинется на землю, или начнется всемирное землетрясение, или ядерная война, и эта комната окажется единственным безопасным местом на земле, – старуха туда не войдет. Девушка взяла протянутые ключи и скользнула мимо старухи в приоткрытую дверь.

Комната была огромной, в три окна. И, кроме того, здесь явно кто-то жил. Год или два назад. Она была чистой и прибранной, только пыль толстым слоем лежала на всех предметах. Зеленые обои с ярким, отчетливым, золотистым рисунком, полупрозрачные шторы на окнах, придавленные с двух сторон тяжелыми портьерами, огромный письменный стол, заставленный письменными принадлежностями, – тем, что сейчас называется офисным набором, широкая кровать с балдахином у стены, ломберный стол с четырьмя креслами вокруг, стеллажи с книгами, огромный гардероб, бар с пыльными бутылками и яркий зеленый бильярдный стол прямо посередине. На столе – небрежно брошенный кий и очерченный мелом, прямо по сукну, неровный крест.

«Здесь жил ее сын… – поняла девушка, и ей почему-то стало страшно. – Почему она не хочет сюда заходить?..»

Единственная дверь из этой комнаты вела в ванную. Девушка шагнула внутрь и замерла: стены и потолок ванной комнаты были зеркальными, и при ее появлении тут же населили огромное пространство комнаты множеством отражений. Сама ванна, разукрашенная мелкими трещинками, как паутиной, скорее напоминала небольшой бассейн. Девушка открыла вторую дверь, прошла через кухню и вышла в прихожую, где ее ждала старуха.

— Когда я могу переехать?

— Если вас все устраивает – хоть сейчас, – сказала старуха. – Ключи у вас есть.

Девушка полезла в сумочку и достала из кошелька стодолларовую купюру.

— Возьмите, – протянула ее старухе. – Вы себе даже не представляете, как…– девушке хотелось сказать огромное спасибо этой странной женщине, за то, что она появилась так кстати, за то, что этот дом, о котором девушка так долго мечтала, теперь почти ее, за то, что теперь самая главная проблема в ее жизни решена, а все остальное… Все остальное приложится. Было бы желание…

— Как вас зовут? – спросила старуха, принимая купюру. – Я не беру деньги у незнакомых людей.

— Лиана.

Брови старухи удивленно поползли вверх, но никаких комментариев и вопросов не последовало.

— Елена Арнольдовна, – в свою очередь величественно представилась она. – Вы не возражаете, если я поднимусь на второй этаж и заберу кое-какие необходимые мне вещи?

— Господи, конечно же, нет! – воскликнула девушка, хотя ноги ее приплясывали от нетерпения – ей ужасно хотелось остаться с домом один на один, легко пробежаться по мраморной лестнице, оставить витиеватую и слегка легкомысленную роспись на пыльной поверхности стола, перед тем, как стереть пыль, и самое главное – распахнуть огромное окно в комнате с балконом, чтобы впустить внутрь дома свежий, пахнущий осенним дождем, и поэтому слегка горьковатый воздух.

Через десять минут старуха спустилась вниз в глухой, застегнутой под самую шею, бежевой пелерине. Голову ее украшала маленькая ажурная шляпка с короткой черной вуалью.

Девушка стояла на крыльце дома, слегка прикрыв за собой дверь, и медленно выпускала сигаретный дым, даря его струйкам дождя.

Старуха шагнула на крыльцо и раскрыла большой старинный зонт.

— Спасибо… – от всей души выдохнула девушка.

— Я желаю вам счастья, – неожиданно произнесла старуха. – Если оно есть на этом свете…

Девушка вскинулась, чтобы что-то спросить, но старуха уже величественно спускалась с крыльца, оставляя во владение девушки целый мир, наполненный воспоминаниями…

Лиана долго смотрела вслед удаляющейся фигуре, потом откинула в сторону остаток сигареты и вошла в дом.

Внутри царила поразительная тишина. Дом затих, присматриваясь к своей новой хозяйке. Лиана положила руку на перила лестнице, ощутила пальцами прохладу потрескавшегося мрамора, и легко пошла по ступенькам наверх.

…Лиана негромко напевала что-то себе под нос, домывая полы найденной на кухне тряпкой. Шкафы, спинки кресел и стульев, треснувший столик и рояль весело поглядывали на нее, избавленные от груза многолетней пыли. Осенний ветер теребил занавеску, и она то надувалась парусом, то качалась волнами, то легко обнимала приоткрытую балконную дверь. Лиана отжала тряпку, спустилась по лестнице, прошла через кухню в ванную и вылила грязную воду в унитаз. Пристроила на место тазик, повесила тряпку сверху, сполоснула руки и снова поднялась наверх.

Умытая комната ждала ее. Порог благодарно скрипнул половицей. Лиана устало опустилась в кресло, которое тут же обволокло ее усталой негой и ласковым, домашним теплом. Осенний день недолог, и за огромным окном уже сгустились сумерки, маленькое озерцо угадывалось по еле заметным бликам, два чудом выживших фонаря тускло освещали аллею, и деревья казались съежившимися животными с темной, кое-где еще пушистой шерстью. В комнате было прохладно, но Лиане не хотелось прерывать изящного танца занавески, ее легкого заигрывания с ветром и балконной дверью.