Он бросил отцу вызов – отказался посылать в Киев положенную дань, которая составляла две трети всех новгородских доходов. Освободившиеся средства Ярослав потратил на то, чтобы нанять в Скандинавии варяжскую дружину, тысячу воинов. (Когда-то то же самое сделал и Владимир Святославич, готовясь к борьбе за престол.) Главной опорой обиженного сына, однако, были не наемники, а новгородцы, издавна тяготившиеся тяжелой киевской данью.

Ярослав. Памятник в Киеве

Бунт выглядел совершенным безрассудством, силы были неравны. Великий князь, несомненно, справился и расправился бы с непокорным сыном. Вся надежда Ярослава на успех, вероятно, основывалась на том, что старик хворал и должен был скоро умереть. Но, прежде чем это произошло, у мятежного князя начались проблемы в собственном лагере. Буйная варяжская дружина, скучая без дела, стала притеснять новгородцев, «насилие деяти на мужатых женах». В отместку местные жители убили своих обидчиков. И Ярослав повел себя совсем не мудро. Боясь потерять своих варягов, он пригласил новгородских представителей якобы для примирения – и всех их предал смерти. После этого князь сохранил чужеземную дружину, но заполучил во враги весь Новгород.

В этот самый момент пришла весть, что старый Владимир наконец скончался – а Ярославу было не до Киева, он еле удерживался в Новгороде. Святополк одного за другим уничтожал конкурентов – Бориса Ростовского, Глеба Муромского, Святослава Древлянского, у Ярослава же были скованы руки.

Здесь он впервые проявил свой главный талант, дипломатический. Положение было отчаянное: со всех сторон враги, единственная опора – наемники, которым без новгородской поддержки скоро будет нечем платить. И Ярослав сделал, казалось, невозможное. Он сумел примириться с Новгородом, который боялся Святополка еще больше, чем ненавидел варягов, и горожане собрали против общего врага ополчение, три тысячи воинов.

Затем Ярослав осуществил второй этап подготовки – каким-то образом сумел убедить остальных русских князей (своих братьев Судислава Псковского и Мстислава Тмутараканского, а также племянника Брячислава Полоцкого) не участвовать в конфликте между Новгородом и Киевом.

Как уже рассказывалось, в следующем 1016 году новгородско-варяжская рать разгромила киевско-печенежское войско. Святополк бежал, Ярослав ненадолго утвердился в столице, но два года спустя ему пришлось отражать польское нашествие. Полководцем Ярослав был невеликим, Болеслав Храбрый разгромил его наголову. Пришлось хромцу спасаться в Новгороде.

Летопись повествует, что князь «хотяше бежати за море», но новгородцы его не отпустили – они боялись мести Киева. Торговый Новгород обложил сам себя огромной податью, «от мужа по четыре куны, а от старост по десять гривен, а от бояр по осмидесять гривен», так что Ярослав смог начать всё заново: нанять варягов, снарядить ополчение. Князю очень помогла ссора между Святополком и его тестем, после которой Болеслав ушел назад в Польшу, а Окаянный остался один.

В 1019 году Ярослав наконец избавился от конкурента, одержав победу на реке Альте, и занял великокняжеский престол, но междоусобицы на этом не закончились. Еще несколько лет ушло на то, чтобы окончательно утвердить свое первенство на Руси. Это оказалось очень непросто, и успех Ярославу принес не меч, а ум.

Как уже говорилось, было еще три сильных князя, за время смуты фактически обретших независимость. В свое время Ярослав пообещал им за нейтралитет щедрое вознаграждение, но, одержав победу, свои обязательства не выполнил.

Судислав Псковский с этим смирился (он был тихим), но Брячислав Полоцкий и Мстислав Тмутараканский, оба воинственные и предприимчивые, доставили старшему родственнику немало хлопот. С обоими Ярославу пришлось воевать. Силой оружия добиться покорности он не сумел, и, как обычно в подобных ситуациях, решил проблему при помощи компромисса. Племянник Брячислав получил новые земли. В конце концов в 1026 году после неуспешной войны сторговался Ярослав и с тмутараканским князем.

С этого момента на Руси надолго установилась спокойная жизнь.

Гроза прогремела лишь однажды, десять лет спустя, когда боевитый Мстислав, охранявший восточные рубежи, умер, и печенеги, осмелев, собрали войско «бещисла», чтобы идти на Киев.

Но за время мирной передышки Ярослав укрепил свою власть, обустроил войско и в решающей битве у стен стольного града нанес степнякам поражение, от которого те уже не оправились. Летопись сообщает, что после 1036 года остатки печенегов куда-то «пробегоша» и больше на Руси не появлялись «до сего дни». (Орда перекочевала в придунайский край и стала проблемой для Болгарии с Византией, Русь же от печенежской напасти отныне избавилась.)

В том же году Ярослав взял под свою власть днепровское Левобережье, отобрал Псков у тихого Судислава и в дальнейшем правил Русью безраздельно.

Походы Ярослава

Середина XI столетия была золотым веком Киева. Окраинная европейская страна вышла в разряд важнейших держав. Теперь Ярослав вел только наступательные войны, расширяя пределы своих владений, и существенно раздвинул границы за счет польских и балтийских соседей. На востоке завоевывать было некого, там простиралась дикая степь, которая сама периодически насылала завоевателей, но великий князь отгородился от опасности еще одной длинной оборонительной линией, состоявшей из крепостей и дозорных пунктов. Эта мера предосторожности очень пригодится преемникам Ярослава.

Доходы от торговли и обильная дань, поступавшая с подконтрольных территорий, позволили Мудрому превратить Киев в богатый и пышный город, подражавший Царьграду, притом в буквальном смысле. Ярослав завел у себя Золотые Ворота, храм Святой Софии и монастыри точно с такими же названиями, как в греческой столице.

Отношения с Византией для Руси по-прежнему оставались внешнеполитической, экономической и культурной доминантой. Этому способствовало временное усиление империи после долгого периода раздоров и военных неудач.

Ярослав соперничал с базилевсами на равных. Один раз, в 1043 году, дело дошло до военного конфликта. Русский государь послал на Константинополь войско (сам он в пожилые годы в походы уже не ходил). В морском сражении, как не раз случалось и прежде, киевский флот потерпел поражение, но могущество Ярослава было столь велико, что и после неудачи он сумел заключить выгодный мир, причем одним из «трофеев» стала дочь императора Константина Мономаха, которую князь сосватал за своего сына.

Другим знаком выравнивания позиций с Византией стала автономия киевской церкви. В 1051 году киевским митрополитом впервые стал не архиерей, присланный из Константинополя, а подданный Ярослава, избранный русскими епископами.

Весьма активно князь действовал и в Западной Европе. Он вмешивался во внутрискандинавские дела, пытаясь (иногда успешно, иногда нет) посадить на трон выгодных ему претендентов. Три норвежских короля – Олаф, Магнус и Харальд – пользовались поддержкой Ярослава. Своих сыновей и дочерей князь сосватывал только с иноземными августейшими особами, и брак с членами русского правящего дома считался выгодной партией.

Детей у Мудрого (он был женат на шведской принцессе Ингигерде) было много – не меньше десяти.

Сын Изяслав женился на дочери польского короля. Святослав – на австрийской принцессе. Всеволод – на