Свидетелем преступления сперва оказался только Облезлый Сэм. Он затрясся всем своим сутулым телом, когда увидел окровавленный труп капитана. Сварта тогда вызвали в каюту для очередного вознаграждения. И он взял свое вознаграждение. Капитан доверял ему, не разглядев, какое чудовище стало его правой рукой. Доверие – величайшее зло. Это Сварт усвоил после побега от циркачей.

– Что ты… что ты сделал? – спросил обескураженный Сэм.

– Убил капитана, – с хладнокровной веселостью отозвался Сварт.

– Зачем? Ты… Ты ведь…

– Скажи, кто вел его счета? Кто вытащил его дело на новый уровень? Мы торговали раньше только возле побережья Круны, а теперь поставки тянутся до восточного материка, – обратился к собеседнику Сварт. – Ну, чья это заслуга?

– Твоя, – пробормотал Облезлый Сэм.

– Верно, – кивнул Сварт и сдернул с плеч убитого капитана дорогой черный камзол с золотым позументами.

– Но как же… Он доверял тебе. Может, он сам бы сделал тебя капитаном.

– Когда? Через двадцать, тридцать лет? Нет. У нас теперь есть корабль. Здесь и сейчас, – провозгласил Сварт и накинул камзол поверх черной рубашки.

В тот день он обрел свой «титул» – капитан Сварт. Он присвоил сабли поверженного капитана, его устрашающее прозвище, а также его старые связи и страшную славу беспощадного убийцы. Он лучше прежнего пирата оправдал свое новое имя – Две Красные Руки. В тот день сбылась его мечта. Он был уверен, что отныне ему принадлежит весь мир, все моря и океаны.

И торговля контрабандными алмазами и оружием продолжилась. Но Сварту хотелось большего: разграбленных деревень, полыхающих пароходов, уничтожения джиннов… Больше крови!

Теперь ее вкус оседал хлопьями пепла посреди душного зноя.

Плот продолжал движение. Сварт тихо сходил с ума от тишины, видения наваливались навязчивыми тенями. Он опасался, что вскоре в деталях снова узрит бой с Маиму-Длинноногим. И не желал этого. Только не это! Не свое поражение!

– Сумеречный, это ты посылаешь все эти образы? Мысли… – проскрежетал собственный голос.

Но в ответ донесся лишь плеск воды. Сварт скосил глаза: нежеланный спутник лежал неподвижно, иссохший, как водоросль на песчаной косе, но как будто живой. Хотелось сбросить его за борт, но тогда призраки обступили бы еще более плотным кольцом. Обступали образами погибшей команды.

– Чего вы хотите? Мне вас не жаль, совсем, – отмахивался от них Сварт. – Это все перегрев… солнечный удар… Вас нет! Вы не нужны, никогда не были нужны!

– Никогда? – спрашивали призраки нестройным хором во главе с Облезлым Сэмом. – А как насчет тех времен, когда дела процветали?

Треклятый старпом говорил правду: когда-то команда была нужна. Во времена, когда дела шли отлично.

Контрабандная торговля оружием приносила превосходный доход, когда в Круне шла война. Страна постепенно превращалась в перевалочный пункт для сухопутных бандитов и морских пиратов. Наследный принц исчез при загадочных обстоятельствах прямо из дворца, и это ознаменовало начало затяжной усобицы, времен безвластия и беззакония, в течение которых ненавистный Гриустен начал постепенно отгрызать от страны приграничные провинции.

Капитану пиратов такой расклад позволял беспрепятственно торговать оружием, а пропадающих людей, захваченных в плен, и вовсе уже никто не считал.

Но как только Гриустен начал захватывать новые территории, Коалиция Джиннов начала настоящую охоту на пиратов. Хаос на территории Круны оказался более невыгоден. К тому времени Сварт рассчитывал заполучить, возможно, собственный форт на Северных Пиратских Островах. Но из-за объявленной масштабной охоты на пиратов и контрабандистов в акватории восточного побережья каналы поставки начали отпадать один за другим. Сначала они лишись сбыта на восточном материке, потом джинны атаковали потаенные пиратские форты в тропической части провинций Круны, которые к тому времени уже стали территорией Гриустена.

Сварт понял, что ему остались только грабежи прибрежных деревень и нападения на пароходы.

– Капитан, они нанимают ифритов в качестве охотников, – помнится, с исступленным ужасом твердил Облезлый Сэм.

– Двойные стандарты как есть. Ифриты охотятся на ифритов, – бесстрастно отзывался Сварт. – И на людей. Проклятье змеево…

Они отбивались, какое-то время соленый ветер приносил удачу, лилась кровь. Но чем больше крови стекало с верных клинков, тем меньше сил оставалось для новых нападений. Джинны крепко взялись за всех пиратов. Вскоре не осталось известных имен, всех отправили либо на эшафот, либо на каторгу. Капитан Две Красные Руки уцелел одним из последних, но Сварт чувствовал, что и это прозвище скоро останется лишь пугающей легендой. Но он не хотел умирать, не желал сгинуть на каторге в кандалах. Оставался единственный шанс – исчезнуть, стать кем-то другим. Убить имя – не значит погибнуть.

– Неужели мы остались последними… – сетовал Облезлый Сэм.

На корабле начались первые бунты, случайные шепотки, волнения, как в мутной воде. Тогда Сварт снова начал проливать кровь ненадежных союзников.

– Да я лучше к ифритам пойду! На них управы все не находится! Дарар, говорят, щедро платит, – кричал однажды очередной зачинщик бунта.

– К морскому змею ты пойдешь, – рычал Сварт, перерезая ему глотку.

И так случалось с тех пор с каждым, кто смел высказаться против капитана. Но шепотки продолжались:

– Ифриты могут устоять против джиннов. А мы – уже нет. Дарару наплевать на джиннов!

Молодой ифрит Дарар к тому времени и впрямь собрал кровожадную команду на своем стремительном пароходе и наводил ужас на патрульные корабли джиннов и их прислужников. Южные Острова Ифритов все еще оставались неизменной собственностью пиратов. Но Сварту не светило влиться в их ряды, ведь он родился просто человеком. Человек – ругательное слово.

– Капитан! Снова морские стражи! – такая фраза Облезлого Сэма стала привычным началом почти каждого дня.

Старпом тяжело утирал пот со лба, все чаще стучал зубами от страха, но не предавал. Сварт не ценил этой верности, он понимал, что все они висельники, связанные при жизни одной веревкой.

– Дать бой! – приказывал он поначалу, но через пару лет все чаще стала звучать судорожная команда: – Уходим!

Он понял: его прибыльное дело потонуло раньше корабля вместе с мечтами о собственном форте, а до бригантины желали добраться оголтелые морские стражи. Возможно, так он расплачивался за кровожадность, которой отличался в юности. Слишком громкую славу себе снискал, слишком узнаваемым стал в своей жестокости и безнаказанности, стервятник войны в Круне.