Детская сексуальность – одна из главных тем фрейдизма

Невроз вообще не говорит, ибо за него это делает пациент или врач. Они вполне способны на глупости. Да и сновидения бывают разные, далеко не всегда с глубоким смыслом. Глубокий смысл при желании можно обнаружить и в мелкой луже.

Случай с маленьким Гансом, который для избавления от невроза должен был мысленно жениться на матери, а отца женить на бабушке, нормальному человеку покажется продуктом больного воображения.

…Моя четырёхлетняя внучка попала в небольшую аварию : троллейбус резко остановился, многие упали, кто-то в кровь разбил голову. С тех пор она боялась ехать в машине. Когда нас хотели отвезти на вокзал в автомобиле, она плакала и причитала: «Господи! Ночью ребёнка по городу в автомобиле! Нет, только на метро!»

Сны у неё были занятные, разнообразные, и выбрать из них какие-нибудь символы, приписывая ей сексуальные комплексы, не представляло бы труда. От этого невроза (если он был) через несколько месяцев остался лишь слабый след: когда мы садились в такси, она спросила шофёра: «А вы умеете водить машину?»

Отдадим должное Зигмунду Фрейду: он одним из первых заговорил о сексуальных проблемах детства, представив их в шокирующей форме, что несомненно способствовало активным дискуссиям и исследованиям.

В книге «Психология детства» (1924) русский философ, психолог и богослов В.В. Зеньковский писал: «Когда читаешь Фрейда и фрейдианцев с их настойчивым разысканием влияния пола в самых разнообразных индивидуальных, социальных и исторических процессах, то… именно вследствие этих преувеличений чувствуешь, что до школы Фрейда пол был пустым место для психологии…

До Фрейда вопрос о сексуальной сфере в детском существе почти совершенно не был разработан; было принято думать, что лишь с началом полового созревания возникает вообще сексуальная сфера. Между тем психическое развитие девочек и мальчиков начинает проявляться так рано, что это одно должно было бы обратить внимание на то, что пол является определяющей силой, творческим фактором, можно сказать, с первых дней жизни».

Последние слова вызывают недоумение: какой определяющей силой и творческим фактором может быть пол в первые дни жизни? Зеньковский это не объясняет. Пожалуй, он такими преувеличениями отдал должное новаторству Фрейда, только и всего.

У младенца могут быть изначально генетически заложены свойства характера, связанные с первичными половыми признаками. Ведь у высших животных поведение самцов и самок обычно имеют существенные различия.

Но при всём уважении к высшим животным приходится учитывать и наши отличия от них. Вот и Зеньковский согласился, что в теоретических построениях Зигмунда Фрейда «есть кое-что истинное и слишком много фантастического».

«Можно даже признать, – продолжал он, – что кормление грудью для обеих сторон – и матери и ребёнка – заключает в себе нечто близкое к сексуальной сфере. Однако окрашивать отношение матери и ребёнка всецело в цвета сексуальности, видеть в нём простейшее, но вместе с тем и влиятельнейшее выражение половых переживаний, нет никаких оснований…

Относить сексуальный момент к сознанию ребёнка – это поистине значит превращать грудного младенца в утончённого любителя половых наслаждений. Между тем, по Фрейду, именно так и должно представлять себе дело – ибо из сексуального конфликта, переживаемого младенцем, развиваются, так сказать, темы всего дальнейшего психического развития человека».

Через 60 лет после этой работы Зеньковского в книге группы американских психологов «Развитие личности ребёнка» доброжелательно упоминается о теории младенческой сексуальности Фрейда. Но при последующем разборе оказывается, что у неё слишком слабые связи с действительностью, подтверждённой опытами и наблюдениями.

В США исследователи детской психики на многочисленных примерах разных способов кормления младенцев (не только материнской грудью) сделали вывод: «Сила привязанности детей к родителям не зависит от того, каким образом они кормят ребёнка и удовлетворяют его другие потребности». Отметим: речь идёт и о матери, и об отце, без выделения каких-то половых предпочтений у дитя.

Можно отчасти согласиться с идеей Фрейда о том, что у младенца всё тело – источник удовольствия, хотя надо добавить: и неудовольствия тоже. (В первые месяцы жизни человек не способен осознать, где конкретно ему больно или приятно.) Он придавал этому ощущению эротический характер. Таково его личное мнение, которое нельзя ни доказать, ни опровергнуть, а сексуальные удовольствия младенца от сосания груди с последующим комплексом Эдипа – плод его фантазии.

Были проделаны опыты с малышами обезьян, которым в клетку помещали двух искусственных матерей. Одна из них была из проволоки, с прикреплённой к ней соской, из которой детёныш пил молоко. Другая была покрыта махровой тканью, но от неё он питания не получал.

Вопреки предсказаниям психоаналитиков, детёныш предпочитал проводить время в обнимку с «мягкой мамой» и бежал к ней, если его пугали. К своей «кормящей матери» он подходил только для того, чтобы утолить голод.

В упомянутой выше книге группы американских психологов сказано: «У младенцев старше шести месяцев начинает явно проявляться привязанность к определённым людям. Обычно, хотя и не всегда, первым объектом привязанности является мать. В течение месяца или двух после появления первых признаков возникновения первой привязанности большинство детей начинает проявлять привязанность к отцу, братьям и сёстрам, бабушкам и дедушкам.

Признаки привязанности младенца к тому или иному человеку проявляются в следующем: объект привязанности может лучше других успокоить и утешить малыша; младенец чаще, чем к другим, обращается к нему за утешением; в присутствии объекта привязанности младенец реже испытывает страх».

Обезьянка со своей искусственной мамой

Серьёзные исследователи психологии ребёнка не упоминают ни о каком Эдиповом комплексе. Известная американская этнограф Маргарет Мид в работе «Отцовство у человека – социальное изобретение» задала извечный вопрос: «Чем люди отличаются от остального животного мира, насколько фундаментально и прочно это отличие?»

Ответов на этот вопрос немало, многие из них представляются очевидными. Разум? Но его проявляют – в разных формах и по своим возможностям и потребностям – едва ли не все живые существа. Да и не вполне понятно, что подразумевать под разумом. Если – целесообразное поведение, то слишком многим людям придётся отказать в этом качестве.

Нравственность? Но и тут ситуация аналогичная. Порой животные проявляют больше заботы о себе подобных и детёнышах, чем люди. Труд? Но простейшие изделия, а порой и сложные, изготавливают животные.