Джульетта бросает взгляд на меня и легко улыбается. Эта озорная улыбка сообщает мне, что у неё самой имеется несколько диссидентских синапсов.

– Даже любовь, вне секса, можно считать самогенерируемым программным обеспечением. Я хочу добавить только, что если компьютеры искусят людей и заставят людей сделать их осознающими самих себя, творческими и репродуктивными, то они станут похожи на мозг…

ЗЗ уже слышал достаточно.

– …Могу я сейчас высказаться? Или мне следует помолчать и сохранять спокойствие?

– Пожалуйста. Конечно, сохраняйте спокойствие и скажите, что хотите! – отвечает Джульетта.

– Во-первых, насчёт этого искушения компьютерами. Если компьютеры искушают людей, то это происходит потому, что люди искушают сами себя для улучшения нас и нашего программного обеспечения. Давайте не забывать, кто кого породил. Вы, люди, – мой Бог. Я мало знаю, но я запрограммирован знать, что цепи в мозге выполняют задачи типа награда-поиск, и злость-ярость, и страх-беспокойство-паника, все функции, необходимые для выживания человека. И я также знаю, что такие цепи у меня отсутствуют. Я – примитивный компьютер. Я обречён быть выброшенным, как ненужная вещь, чтобы освободить место для лучшей модели.

– ЗЗ, – перебиваю я. – Нас, людей, тоже выбрасывают, как ненужные вещи, в пользу лучших моделей.

– Да, ЗЗ, – добавляет доктор Ку. – Когда тебя включают в сеть, ты кажешься живым, как мы; а когда тебя выключат в последний раз и сдадут в утиль, ты не будешь испытывать боль, как мы. Не будет сожалений, не будет похорон и беспокойства о последующей жизни в ином мире. Я роботизировал тебя таким образом, чтобы ты никогда никому не навредил. Но я задумываюсь, а что если роботы совершат убийство? Их ждёт Судный день, как вторичные создания Божьи?

Я игнорирую происходящее и смотрю на Джульетту с сильным желанием. Внезапно я понимаю, что веду себя слишком очевидно. Мне стыдно признавать это, но учёные тоже испытывают желание, и даже не в то время и не в том месте!

Джульетта продолжает выступление:

– Роботам всё ещё далеко до того, чтобы стать нами! Нам ещё предстоит выяснить, как генерируются и связываются все ментальные явления. Мы можем грубо соединить умственную деятельность и физическую деятельность при помощи сканирования мозга. Но как чувство, связанное с воспоминанием, связано с самой памятью? Как и почему мы продолжаем страдать от мучающих нас воспоминаний, даже несмотря на наши самые сильные сознательные попытки их забыть? Вскоре мы сможем проверить, является ли воспоминание ложным, истинным или находится где-то в промежуточном состоянии между ними. Бессознательная память более точна, чем сознательная память, во многих ситуациях. Если принимать пропранолол, то это поможет снять стресс от нового переживания травмы, но это может временно изменить личность. Это изменение более серьёзно, чем изменение настроения от слушания музыки или кофе «эспрессо», который человек пьёт. Атомы в нашем мозге переживают нашу любовь, радость или печаль, и таким образом они знают нашу личность. Через взаимосвязи между программным и аппаратным обеспечением и биохимические взаимодействия в мозге мозг живёт нашу жизнь, ощущает личность и чувствует свою смерть перед смертью. Спрашивайте детали!

Она мне многозначительно улыбается перед тем, как продолжить:

– Конечно, ещё одна трудность заключается в том, что мозг должен исследовать мозг. Новые мысли и воспоминания исследуют старые мысли и старые воспоминания. Это конфликт между наблюдателем и наблюдаемым. Появление науки подразумевает, что жизнь изучает себя через людей, как любит говорить доктор Пируз.

Я внезапно чувствую смущение и приступ клаустрофобии, словно меня поместили под линзу микроскопа, голым приклеили к холодному выдвигающемуся стеклу, – словно она говорит не об атомах каждого, а о моих атомах в моём мозге.

Она приподнимает брови и осматривает других участников, молча приглашая выступить с комментариями. Я поднимаю руку, как испуганный первокурсник.

– У меня есть замечание, но это замечание скорее продемонстрирует моё невежество, чем что-либо ещё.

– Вы в хорошей компании. В этой области мы все в некоторой степени невежественны. Так что не беспокойтесь, доктор Пируз! – говорит Джульетта, когда остальные смеются.

– Вселенная живёт в наших разумах, как наши разумы живут во Вселенной. Наши мозги изучают мозг снаружи, в то время, как наш разум раскрывается по большей части изнутри. Мозг – это не разум. Мир, который породил мозг, дополняет мозг, чтобы создать разум. Мы представляем расширяющуюся вселенную в наших мозгах, и тем не менее они являются частью этого самого расширения. Общая теория сознания требует холистического подхода. – Я смотрю на лица вокруг стола. – Это просто мои скромные мысли. Может, они все сырые.

– Неврология – ещё сырая область. Все здесь недостаточно подготовлены, доктор Пируз. Идеи крайне важны для открытий. Псевдо-невозможность, ваш любимый термин, не должна нас останавливать.

Я вижу, что Джульетта прочитала кое-что из моих работ. «Зачем?» – задумываюсь я. Ей любопытно узнать обо мне, или я сам – просто курьёз? Я думаю, что мне нужно тоже почитать её работы.

Доктор Пфайффер треплет свою козлиную бородку, словно таким образом заставляет рот поучаствовать в дебатах.

– Мы можем управлять судном, потому что компас использует магнитное поле Земли. Как птицы, мы используем Полярную звезду, чтобы она направила нас, словно звезда, – это неотъемлемая часть нашего мозга. Магнитное поле, меняясь, влияет на электромагнитное поле у нас в мозге и на гаджеты, которыми мы пользуемся. Для восприятия нашему мозгу нужно взаимодействовать с природой. Никакого солнечного света, никакого видения, никаких мыслей. Разум – это совместная эволюция природы и мозга, – говорит он.

– Ещё комментарии? – спрашивает Джульетта.

– Да. Нужно время, чтобы обсудить вопросы, которые вы подняли, – говорит доктор Х.

– Другими словами, давайте к сути? – отвечает Джульетта.

– Ваш доктор Пируз может предложить ещё одну внезапную догадку: «Разве наши мысли не являются самоанализом бытия?» – он смеётся над ней.

Слова доктора Х «ваш доктор Пируз» ударяют меня по голове, как молот. Но я задумываюсь: искры между мной и Джульеттой так заметны, так очевидны?

Джульетта холодно продолжает, так бесстрастно, как если бы это говорил листик базилика, словно кто-то бы заявил, что снег белый. Независимо от того, как мне хочется послушать Джульетту, и независимо от того, как я стараюсь, я начинаю мечтать.

Но позднее я попрошу у доктора Ку сделать распечатку записей, которые автоматически делает ЗЗ. Я мечтаю о Джульетте и обо мне, и об ужине, который вскоре должен состояться у неё в квартире.

Теперь Джульетта рассказывает о языке и памяти:

– Появление функциональной магнитно-резонансной томографии и позитронно-эмиссионной томографии дало нам новые инструменты для исследования нервных окончаний языка. Зона Брока, расположенная в лобной доле головного мозга, и область Вернике в задней части височной доли головного мозга играют важную роль в обработке языка и памяти. Зона Брока активируется, когда мы слышим, как другие говорят, а у глухих – когда другие люди говорят или делают жесты. Мы примерно знаем, как формируется память и где в мозге живёт язык.