Вместе с тем хлеб, заработанный таким трудом, доставался нелегко. Вдобавок к болезням, побоям со стороны сожителей, неприязни соседей, жизнь проституткам отравляли Акты о заразных болезнях, принятые и дополненные в 1864, 1866 и 1869 годах. Дабы контролировать распространение венерических заболеваний в портовых и армейских городах, парламент постановил, что любая проститутка могла быть подвергнута медицинскому освидетельствованию. В том случае, если врач обнаруживал признаки сифилиса или гонореи, проститутку отправляли в венерический госпиталь. Хотя общество в целом одобряло контроль над «падшими», новые законы не понравились суфражисткам и христианам-евангеликам. Несправедливо, что бремя вины за порок ложится только на плечи проституток, а не их клиентов. Почему бы не обследовать также моряков и солдат? Или, еще лучше, почему бы не создать для женщин больше возможностей трудоустройства? Тогда им не пришлось бы выходить на улицу по ночам.

Перспектива провести время в венерической больнице выглядит нерадостно, тем более что городские власти могли принудить к обследованию даже тех женщин, которые давно бросили постыдное занятие. Однако в жизни проститутки бывали происшествия и похуже. Давайте поближе познакомимся с одной из лондонских жриц любви.

Как и многие ее товарки, Кэтрин Эддоуз родилась за пределами столицы, в Вулвергэмптоне, что в центральной Англии. В Лондоне она окончательно обосновалась в возрасте 26 лет, переехав туда вместе со своим сожителем Томасом Конвеем. В 1871 году Томас и Кэтрин проживали в Саусварке, где Кэтрин работала прачкой, а в свободное время пила джин и бузила. Даже наличие троих детей, девочки и двух мальчиков, не отвращало ее от бутылки. В 1880-х отношения Кэтрин и ее гражданского мужа дали трещину, Томас забрал детей, а Кэтрин переехала к сестре в Спиталфилдз и занялась проституцией. Заработки она тратила по большей части на выпивку, которую охотно делила со своим новым любовником Джоном Келли. Пьянство не раз приводило Кэтрин в полицейский участок: хотя проституция как таковая не являлась преступлением, подгулявшую проститутку могли задержать за нарушение общественного спокойствия.

История Кэтрин Эддоуз подтверждает, что ангелы-хранители порою действуют нестандартными методами. 29 сентября 1888 года, в 8.30 вечера, констебль обнаружил пьяную вдрызг Кэтрин возле магазина на Олдгейт Хай-стрит. Поскольку женщина едва стояла на ногах, решено было задержать ее в полицейском участке Бишопгейт. Останься она до утра, и ее жизнь, возможно, оказалось бы длиннее, но ангелу-хранителю Кэтрин оставалось лишь развести руками – его подопечная протрезвела к часу ночи. Задерживать ее дольше никто не собирался. Женщина весело обругала констебля и вышла на улицу, а 45 минут спустя другой констебль обнаружил ее изуродованное тело на юго-восточной стороне площади Митр-сквер. Кэтрин Эддоуз стала четвертой жертвой Джека Потрошителя, убийцы, чья личность не установлена по сей день. Той же ночью, только часом ранее, он убил другую проститутку – Элизабет Страйд.

Не все проститутки становились жертвами маньяков или заканчивали свои дни в госпитале для сифилитиков. Пускай и единицы, некоторые пробивались наверх, к вожделенной роскоши, славе, обожанию. Главные требования – смекалка, умение себя подать и красота, хотя о последнем пункте можно еще поспорить.

Примером того, что красота всегда в глазах смотрящего, послужит история Коры Перл, одной из самых известных куртизанок Викторианской эпохи. Хотя англичанка покорила французское общество, писатель Альфонс Доде нелестно отзывался о ее «голове клоуна, огромном, как канава, рте и забавном английском акценте». Но ее главное достоинство – чувственная фигура с узкой талией и пышной грудью – восхищало даже завистников (впрочем, коллеги Коры утверждали, что соски она подкрашивает помадой!).

Проститутка в 1880-х.

При одном упоминании Коры Перл мужчины по всей Европе мечтательно улыбались, но «Элиза Эмма Кроуч» звучит не столь возбуждающе. А ведь именно так назвали девочку, которая появилась на свет в 1835 году в Плимуте, в семье преподавателя музыки и певицы. С утра до вечера в доме стоял такой гвалт, что Элиза вздохнула с облегчением, когда ее отправили учиться в Булонь. В пансионе она научилась сносно изъясняться по-французски, что очень пригодилось ей на жизненном поприще.

По возвращении домой мисс Кроуч устроилась в мастерскую лондонской модистки. Швеям платили гроши, многие из них подрабатывали проституцией – на мизерное жалованье не разгуляешься. Однако, со слов Элизы Кроуч, в сети разврата ее завлек некий ювелир, подкарауливший ее после церкви и пригласивший отведать пирожных. Вместо кондитерской швею ожидал кабак, вместо эклера – вонючий джин, от которого она потеряла сознание, а утром проснулась уже падшей. История, конечно, отдает мелодрамой, но, так или иначе, вернуться домой Элиза не отважилась. Будучи особой практичной, она не стала заламывать руки и швырять в лицо соблазнителю предложенные 5 фунтов. На них девушка сняла комнату в доходном доме неподалеку, купила платье в лавке подержанной одежды и начала жить дальше, теперь уже как Кора Перл.

Найти любовника Коре не составило труда. В «Танцевальных комнатах Аргайл», куда стекались богатые повесы и хорошенькие девицы, на нее обратил внимание Роберт Бигнелл, который и увез ее в Париж. После внезапного, но вполне закономерного отъезда Роберта Кора осталась во Франции одна. Возвращаться на родину ей не хотелось, тем более что французы уже роняли на нее плотоядные взгляды. Но Кора не желала размениваться по мелочам. Если брать любовника, так с титулом и бесконечной родословной.

Первой ступенью к успеху стала ее связь с Виктором Массена, герцогом де Риволи. Герцог не жалел денег на пылкую и взбалмошную пассию, она же сделала все возможное, чтобы пробиться в его круг. Кора наняла лучшего повара, устраивала званые обеды с неизменными фейерверками в саду, удивляла парижан роскошными экипажами. Хотя содержанка никогда не стала бы полноценным членом светского общества, у нее, тем не менее, был шанс провести время не только в компании аристократов, но и их жен. В салоны путь ей был заказан, зато никто не смел прогнать ее из Булонского леса, где она скакала на лошади наравне со сливками общества. Повсюду за ней следовал злобный шепоток жен и восхищенные вздохи мужей.

Интересно, что светский этикет старался хоть как-то оградить аристократок от выскочек вроде Коры. Если мужчина скакал рядом с куртизанкой, он уже не имел права приветствовать знакомых дам, дабы не привлечь их внимание к своей порочной спутнице. Как-то раз датский посол, будучи в компании известной куртизанки, поклонился проезжавшей мимо императрице Евгении. Как тут удержаться? На следующий день императрица закатила в посольстве скандал. Словом, или ты с нами, или с ними.

Слава жемчужной Коры росла день ото дня, о ее экстравагантности ходили легенды. Когда ее гость случайно разбил бокал из бесценного сервиза, хозяйка расколотила еще четыре – пустяки, дело житейское. Другой поклонник потратил 1000 фунтов на орхидеи для Коры, а ветреная красотка разбросала их по полу гостиной и сплясала на них канкан. А чего стоит ее выходка с ванной, наполненной дорогим шампанским? А серебряное блюдо, которое внесли в столовую четыре ливрейных лакея и на котором улеглась обнаженная Кора на радость всем гостям? В общем, гостья из Туманного Альбиона идеально вписалась в развеселую парижскую жизнь. С ней стало даже веселее.