— Хочу узнать, будет ли этот летун продолжать мусорить в эфире, или прекратит хулиганить, — улыбнулся я в ответ.

— Ерунда какая, — фыркнула невеста.

— Почему же? — подал голос Вячеслав, отходя от навигацкого стола и с наслаждением потягиваясь. — Вполне неплохой способ узнать, намерен ли он продолжать поиск, или решил бросить это бесполезное занятие. Меня другое удивляет…

— Что именно? — спросила Алёна.

— Как ты умудрилась связаться с банковской конторой посредством корабельного радиотелеграфа, да ещё и при «забитом» эфире? — протянул Слав. — Вроде, они используют ту же систему, что и портовые башни для загоризонтной связи, разве нет?

— А кто сказал, что на «Мурене» установлен обычный корабельный телеграф? — гордо фыркнула та. Я только головой покачал, но останавливать её болтовню не стал. Невелик секрет. — Чтоб ты знал, братик, с этим агрегатом я свободно могу добить отсюда хоть до Новгорода, и никакие летающие радиолюбители со старым хламом, мне не помеха. Другой диапазон частот, пусть хоть десяток аппаратов одновременно работает — наш радиотелеграф им не перекрыть!

— На «Мурене» установлена морская военная «двойка» с дальностью уверенной связи до полутора тысяч миль, а при удаче и больше, — пояснил я, поймав непонимающий взгляд Вячеслава.

— «Двойка»? — тряхнул головой тот. — Это что?

— Кроме портов и банковских контор, «загоризонтной», то есть, тропосферной связью пользуются военные. Как армейцы, так и флотские. У последних чуть ли не каждый крейсер укомплектован подобной системой, для увеличения дистанции радиосвязи. С обычной-то, какую антенну в корабль не воткни, дальше шестидесяти миль его передатчик всё равно не добьёт, а в океанах радиорелейные вышки не водятся. Вот морячки и приспособили наземные установки загоризонтной связи для своих нужд. А чтоб не заморачиваться с двумя разными станциями, работающими в разных частотных диапазонах, разработали двухрежимную систему, со всем присущим их брату полётом фантазии, обозвав её «двойкой». Именно её я и установил на «Мурене», предварительно доработав напильником, так сказать.

— Хм, если она такая дальнобойная, чего ж её на дирижабли-то не ставят? — протянул Вячеслав.

— А зачем? — пожал я плечами. — Системы тропосферной связи — прожорливые, энергии им требуется, как бы не впятеро больше, чем обычному радиотелеграфу, а «кит» — это не морской крейсер, для которого угольный накопитель в шестьдесят тонн — не вес. Для дирижаблей же, как ты понимаешь, энергоёмкость оборудования — больной вопрос. Да и… в обычных условиях, овчинка выделки не стоит. При тех высотах, на которых летают те же каботажники, радиус прямой видимости может достигать трёхсот миль, так зачем заморачиваться с тропосферной связью, когда обычной вполне достаточно?

— А для «Мурены», значит, расход энергии не критичен? — прищурился Вячеслав.

— Слав, кто я? — со вздохом спросил я брата моей невесты.

— Эм-м… шкипер? — почесав пятернёй затылок, протянул он и начал загибать пальцы. — Мой работодатель? Жених Алёны?

— Бра-атик, — чуть ли не простонала Алёна, прикрыв глаза ладонью.

— Ар-те-фак-тор, — по слогам произнёс я. — Неужели ты думаешь, что занимаясь разработкой рунных цепей и скриптов, я удержался от того, чтобы разобраться с покупавшимися для «Мурены» системами?

— О… — Вячеслав развёл руками.

— Вот-вот. Я и не удержался. А там… посмотрел, повздыхал и взялся за переделку и оптимизацию. Результат ты видишь вокруг, и даже летаешь на нём, — покивал я и выдал объяснение, хоть и отдающее некоторой самоуверенностью и похвальбой, но… оно всё же лучше, чем правдивый рассказ о накопителях «Мурены». — Я очень хороший артефактор, Слав. И это не хвастовство, а констатация факта, который могут подтвердить новгородские «Золотые пояса» и республиканские военные артефакторы. Они бы не стали охотиться за мной, будь я нахватавшимся вершков дилетантом или даже рядовым специалистом. В общем, мне не составило труда исправить огрехи и грубости в работе заводских арт-инженеров, что привело к реальному и весьма заметному снижению энергопотребления яхтенного оборудования.

— Вот же ж, — покрутил головой Вячеслав, явно прикидывая, сколько «нестандартного» оборудования может быть установлено на «Мурене». Ну, тут я ему могу помочь.

— Всё.

— Что? — не понял Трефилов.

— Я говорю, все механизмы и агрегаты яхты прошли через мои руки, — я даже ладонями покрутил… для достоверности, ага. Вячеслав присвистнул.

— Мужчины, если вы закончили обсуждение железа… — произнесла Алёна, которой явно надоело слушать наш разговор. — Хочу заметить, что радиотелеграф нашего «гостя» прекратил работу. Полностью.

— А сам он лёг в дрейф в паре миль от берега, к югу от нас, — бросив взгляд на навигацкий стол, дополнил Вячеслав, моментально переключившийся в «рабочий» режим.

— Интере-есно, — протянул я. — А что там делают люди Бьорна?

Повернув трубу переговорника, я вызвал Фёдора, сегодня, кажется, прописавшегося в «вороньем гнезде» яхты, откуда он вёл наблюдение за посёлком, в котором скрылся караван трёхпалого вора. Ну а как его ещё назвать? Груз забрал, деньги не отдал. И кто он после этого? Кидала, натуральный. Вор-рюга!

— Машины загнали на площадку мехдвора, он с самого края посёлка находится. Ящики сняли и поставили под навес в углу двора. Да, с четверть часа назад, от деревни разошлось шесть вооружённых групп, по три человека в каждой. Ищут, наверное, кого-то, — в последней фразе младшего Трефилова явно послышалась ирония. — Больше новостей нет, шкипер. И это… можно я уже в гондолу поднимусь? А то уже тело затекло в этой будке сидеть… да ещё и в «шкуре».

— А без неё, ты бы там от холода давно околел, — фыркнул я в ответ. — Ладно уж, бедолага. Поднимайся, будем тебя чаем отпаивать. И Алексея прихвати по дороге.

— Я бы и от чего-нибудь покрепче не отказался, — буркнул Федя.

— От чифиря, что ли? — делано изумился я. — Вот не знал, что ты любитель этой гадости.

— М-молодёжь, — крякнул он с досады и отключился под смех сестры и брата.

— А чего, собственно, ждём-то? — поинтересовался Вячеслав, когда мы отсмеялись, и Алёна убежала на камбуз, готовить чай на всю компанию.

— Ночи, конечно, — пожал я плечами.

— Хм, уточню вопрос, — протянул Слав. — Зачем мы дожидаемся ночи?

— А ты что, думаешь, я уйду отсюда без наших денег или хоть какой-то компенсации? — на этот раз моё удивление было абсолютно неподдельным. — Вот уж нет уж! Восемьсот гривен на дороге не валяются, знаешь ли! Да и моральный ущерб никто не отменял. Собственно, их изъятием мы сегодня ночью и займёмся.

— Опять в авантюру лезем, — со вздохом констатировал Трефилов… и согласно кивнул. — С другой стороны, всё правильно. Зря, что ли, работали?

— Вот и ладненько. Вот и замечательно. Приятно, когда твои умные идеи оценивают по достоинству, — довольно улыбнулся я. — А сейчас, слушай ещё одну мудрую мысль, можно сказать, гениальный приказ твоего великого командира! Кру-угом! В кают-компанию шагом-м-арш! Чай пить будем… с печеньями.