нему в комплекте. Мой Марк Самуилович на это ему с обычной невозмутимостью ответил, что оборудование казенное и потому реализации не подлежит, но если господам будет угодно, то он готов отправить сии памятные кадры на их электронные адреса, ему это, типа, труда не составит. И я по выражению Йохановой страдающей похмельной рожи вижу, что теперь уже к дорогому другу пришло понимание, как же он попал. Хоть и не в чужой стране, а в своей родной еврозоне. Мне даже его жалко на минуту стало, веришь? Но опомнился. К чему это благородство? Незачем было грубить, сами виноваты. Викинги еще чуток посовещались между собой вполголоса, а потом с кислыми мордами пошли в сторону «униформы»: сдаваться. Топ-менеджер Йохан промямлил, что претензий к господину русскому они не имеют и ущерб, нанесенный отелю, конечно же, возместят. Причем эту речь свою он произнес, даже не глядя в мою сторону. И тогда я – следи внимательно, Жора, сейчас ты начнешь мной гордиться – извлекаю из пиджака подмокший бумажник, достаю на ощупь еврокупюр по числу примерно в полцены вопроса и засовываю Йохану в нагрудный карман его клетчатой рубахи. Похлопал его по карману и солидно так, со значением говорю: «Будете у нас в России, камрады, не забудьте предупредить заранее о приезде. Я приготовлю каждому по ванне». Развернулся и ушел в свой номер. Круто, Жор?

– Жесть, – оценил Егор, посмеиваясь.

– Нет, тебе правда понравилось? – оживился Колька. – Я сам от себя такого не ожидал, как-то все внезапно вышло, по наитию. Финал что надо получился, я доволен… Но! Мне все же стало кое-что интересно, и уже в самолете я поинтересовался: «Марек, а что за дела, сынок? С какой стати ты за мной следил?» Ты не поверишь, Жор, что мне открылось. Оказывается, его шантажировала – кто ты думаешь? – моя любезная супруга. Ну, может, не совсем шантажировала, однако к сотрудничеству она склонила его ловко. Я ведь тебе говорил уже, что у нее пунктик появился? Ревновать начала, безосновательно, кстати. Вот и решила, что поездку эту я придумал специально, чтобы с какой-нибудь цыпой весело время провести. А Мареку, хочу заметить для справочки, моя Зюзя нравится. Видел семейную фотку у меня на столе? Ну, я тебе показывал, ты что, не помнишь? Старшая дочка моя, Сусанна, – Зюзя по-домашнему. А как получилось-то? Нелька время от времени совершает набеги на мой штаб, говорит, мимо ехала, соскучилась, вот и решила заскочить. Хотя, Жор, это куда же нужно направляться, чтобы ехать мимо нашей промзоны? Вот и я о том. Ну вот. Иногда она с Сусанной приезжала. Видимо, так они с Мареком и познакомились. Я не злодей, чинить им препятствия не собирался, но Нелька уперлась. Во-первых, говорит, девочка – еще ребенок, чтобы ей с парнями крутить, а во-вторых, кто такой этот твой Марек? И малыша серьезно предупредила, чтобы и близко к нашей девочке не приближался. Строга. Но я-то знаю, что Марек за человек!.. А она уперлась. По электронке, говорит, общайтесь, хватит с вас и этого. Но тут, видимо, мою женушку приперло так, что пошла на сделку с принципами. Не пожалела денег на хорошую шпионскую технику и заключила с моим референтом двухсторонний договор. Убедила его привезти из нашей поездки видеоотчет, посулив взамен, что пересмотрит впоследствии свое отношение к их с Сусанной дружбе. Про дружбу – это ее выражение, мне Марек дословно пересказал. Сильно! Нет, ты оценил коварство? Пересмотрит, видите ли, да еще и впоследствии… А в какую сторону пересмотрит и когда?.. Только Марек, хоть и заметил некую двусмысленность в их контракте, все равно согласился. Все-таки шанс. Но делал все с неприятным чувством – это он мне так потом рассказал. А когда увидел, что на его босса скандинавская орда напала, не смог остаться безучастным, бросился на подмогу, хоть и рисковал раскрыться. Я оценил. Особенно после того, как Марек показал весь отснятый про меня материал. Сплошные трудовые будни – деловые переговоры, работа с документами и вечерняя кока-кола перед теленовостями в номере нашего отеля.

Егор поинтересовался с веселым смешком:

– Он что же, даже не стал заснимать момент, когда ты отплясывал «цыганочку» на бильярдном столе, после того как удалось загнать все шары в пул с одного подхода?

– Ты дикий человек, Росомаха, сразу видно, что невыездной, – заржал Ревякин. – Мы, русские, так себя в европах сейчас не проявляем. Это не круто, понимаешь? А круто нам совершать утренние получасовые пробежки и разминаться, фехтуя на рапирах.

– Фехтуя на рапирах?! – еще больше развеселился Егор, которого почему-то насмешила несвойственная Кольке-хулигану лексика, а параллельной мыслью отметил, что расторопный Марк Самуилович, по всему видно, надыбал для Коляна сведений не только о Поляничеве Александре Андреевиче. То, что Егор Росомахин «невыездной», на лбу у него не написано.

Они еще немного посмеялись, и смех их этот был до странного похож на дружеский.

Потом Колька вдруг наморщил свой массивный лоб и все испортил, спросив:

– А с чего это я про Марека тебе прогнал?

И Егор понял, что глупый разговор все же состоится. Сейчас Колян снова начнет его прессовать, вытягивая обещания как-то воздействовать на «свою девчонку» и т. д., и т. п. И Егору вновь придется ему объяснять, что данная девчонка никакого, совершенно никакого отношения к его, Егоровой, жизни не имеет.

Но Колян сказал совсем другое. Совсем уж неожиданное сказал, вставая со стула:

– А насчет Нины-Михайловниной пропажи, то, видно, и вправду надо из антиквара правду вытрясать, а то что-то я не в том направлении думал и столько времени зря потерял. Но своего добьюсь, дела этого не брошу.

Потом он протянул через стол Егору руку и добавил:

– Ну, поехал я, что ли. Марек там закис уже в машине. Ты заезжай, Жор, хочешь ко мне в штаб, а то давай как-нибудь соберемся на шашлыки-машлыки, а? Девочку свою возьмешь и подкатывай. Я вас с Нелькой познакомлю, ну и с подрастающим. У меня по Ярославке дачка махонькая, но ничего, мы уж как-нибудь поместимся.

Хохотнул своей шутке. Ему показалось, что очень смешно он выразился насчет «махонькой дачки». Паузу, которая вслед за этим возникла, Ревякин истолковал неправильно и произнес с ухмылкой и несколько свысока:

– Вот только не надо больше гнать, что она тебе никто. Иначе с работы ежевечерне ты бы ее не эскортировал. Мои парни срисовали твой почетный конвой, в первый же день, кстати.

Егор не очень понял, о чем он, но сердце отчего-то тревожно сжалось.

– О чем ты, Коль? Какой эскорт? Какие