перекричать общий наезд словами: «Да что вы в самом деле, все так делают!»

Сам генеральный хранил надменное молчание с брезгливым видом индейского вождя, вынужденного принимать у себя в деревне делегацию развязных бледнолицых.

Когда в кабинете восстановилась тишина, Лапин, ни на кого не глядя, но обращаясь сразу ко всем, произнес скрипучим голосом: «Идите и работайте».

В сторону Исаева бросил: «А вас, Викентий Витальевич, я попрошу остаться».

Кто-то нервно хихикнул.

Катя, полыхающая нервным румянцем, тоже попятилась к двери на выход. Она страдала оттого, что какой-то бес неожиданно подзудил ее высказаться фразой, взятой из дешевого вестерна.

Лапин напоследок вперился в нее холодным взглядом и проговорил, почти не разжимая губ: «Хорошо работаете. К вам претензий нет» – и тут же отвернулся в сторону напрягшегося Исаева.

Она не была пришибленной соплячкой, но из кабинета выскочила на слабых ногах.

После такого стресса ей необходимо было расслабиться, и она отправилась в отдел к Киреевой пить чай. Все равно ей сейчас ни на чем не сосредоточиться.

Две киреевские девочки сидели, уткнувшись в свои компьютеры, и как бы работали, делая вид, что им больше ни до чего нет дела.

Надежда Михайловна оторвалась от каких-то бумаг и, белозубо улыбнувшись, сказала:

– Молодец, что зашла, Катюх. У меня шоколадка с обеда осталась, сейчас чайку попьем.

Из кокетливых фарфоровых киреевских чашек чай было пить куда вкуснее, чем из глупых «еврокружек», Катя это давно заметила, даже себе решила купить, но все как-то забывала.

– И зачем вы выдали этого дурака, Катюх? Как-то неполитично. Он теперь зло затаит, гадости будет делать.

– Во-первых, я защищалась. Что мне его гадости, Надежда Михайловна, по сравнению с той, какую мне может устроить Лапин, – ответила насупленная Катя. – А во-вторых, теперь-то Исай точно не станет идиотничать, побоится. Ведь предупреждала, объясняла, и сколько раз!.. Дождался, сокол.

– И чего вы с Алинкой его так не любите, не могу понять, – засмеялась Киреева. – Солидный мужчина, интересный даже. Одевается модно. Лично у меня к нему ни одной претензии.

– У меня их тоже было ни одной, – пробурчала Катя, – но сегодня он меня достал. Теперь я ему вовсе кислород перекрою.

– А в чем, собственно, его проблема? – спросила Киреева с веселым непониманием. – Я, к примеру, если фотки из телефона захочу перегнать, подсоединяю его к компьютеру проводочком, и все дела.

Сделав глоток чаю и отправив в рот квадратик шоколадки, Катя невнятно проговорила:

– Проблема Исаева в том, что Исаев жлоб. Наши процессоры его музейную реликвию в упор не замечают, приходится блютуз задействовать и чуть не каждую неделю с переустановками корячиться, время тратить, да и нервы, кстати, тоже. Я ему говорила: «Купите себе новую фотокамеру, сможете свои фотки по шнуру скачивать. И не будете сами мучиться и меня заодно мучить». А он мне: «У меня, – говорит, – в «Олимпусе» оптика с четырехкратным увеличением. И не распоряжайтесь моими расходами, а лучше выполняйте свою работу». Прикиньте, Надежда Михайловна, потакать чьим-то придурям – значит выполнять свою работу. Но теперь все, конец халяве. Теперь нехай себе дома фотки сливает. И вообще, снесу, на фиг, все порты, будете у меня дискетки в дисковод засовывать.

Киреева не обиделась, и не испугалась, и не расстроилась, потому что не поверила. Может, и снесет у кого-то под горячую руку, но ее, Надежду Михайловну, это нисколько не касается. У нее с Катюхой особые отношения. Ее бы Катя точно не выдала генеральному, да хоть бы и прокурору. Связывала их одна история, такое не забывается. И корыстная Надежда Михайловна вовсю пользовалась этим своим исключительным положением.

Полгода назад, нет, немного больше. Как раз это перед Новым годом случилось. Катя попала в больницу с травмой головы, но мерзавка, которая ей эту травму обеспечила, так и не смогла успокоиться. Заявилась к Катюхе в палату, чтобы закончить недоделанное. Если бы не Киреева, то доделала бы[1].

Дверь патентного отдела отворилась, и в проеме показалась недобрая Трофимова. Как всегда безупречно причесанная и не менее безукоризненно одетая. Катя закатила глаза и, стиснув зубы, застонала.

– Опять релаксируете, уважаемая Екатерина Евгеньевна? – спросила Алина желчно.

– А то как же, Алина Леонидовна, – в тон ей ответила Катерина. – Ну что, тоже бить пришла? А у тебя что там обрушилось и не подлежит восстановлению?

– У меня принтер опять не функционирует, – сказала Трофимова буднично. – Дерьмо делают.

– Дай я тебя расцелую, – усмехнулась Катя. – Хоть кто-то с принтером.

– Жаль, что меня не было на этом разбирательстве, я бы хоть полюбовалась, – с явственным сожалением произнесла Трофимова и мстительно прищурилась.

Киреева хмыкнула.

– Какое у вас большое общее чувство к нашему уважаемому Викентию Витальевичу. Вам бы так своих мужиков любить. За что хоть вы его?

– За то, что дурак, – отрезала Алина. – Не знаю, за что Катька его невзлюбила, а я только за это.

– Был бы дурак, не смог бы сам программку поставить, – с самым незаинтересованным видом подначила ее Киреева, которая всегда была в курсе всех дел.

– Так он и не может ее сам инсталлировать, в том-то и дело! – загорячилась Катя. – Он же как хотел – чтобы я этот драйвер один раз внедрила и навеки ему оставила. Естественно, я не согласилась. На этот-то вариант согласилась через силу. Исключительно ради его финдиректорского положения. Причем он в курсе, что если я у кого-нибудь прогу левую обнаруживаю, то сношу ее немедленно да еще и наору от души, чтобы запомнили.

– Но ведь поставил же, – повторила многозначительно Надежда Михайловна, как бы даже не услышав, что там Катюха распинается про свои «проги».

Катя задумалась.

Поставил же… Странно? Пожалуй, странно. Может, кто-нибудь помог?

Потом она взглянула на нетерпеливую Трофимову и со вздохом поднялась из удобного кресла.

– Ну, пойдемте, что ли, Алина Леонидовна, лечить ваш принтер.

В кабинетике у Алины было, как всегда, до противного аккуратно и чисто. Деловые папки и прочие канцпринадлежности разложены ровненько по периметру стола, середина его расчищена для работы и протерта от пыли, и Катя знала, что сделала это не их штатная уборщица, а уличные остроносые туфли под столом – по стойке «смирно», мысок к мыску, пятка к пятке.

Она пролезла к недужному принтеру, расположенному в тесном пространстве между компьютерным столом и книжным шкафом, проверила наличие бумаги в лотке. Так, на всякий случай. Бумага имелась, зато шнур питания валялся дохлым ужиком у стены возле розетки.

Катерина тихонечко и с оглядкой подключила принтер к сети, потом для вида повозилась с кнопочками на его панели, запустила.

Алина оживилась.

– Все