– А Коля? Оператор? – насторожилась Василиса.

– А Коля не подходил, ему аппаратуру свернули, вот он и кинулся ее поднимать.

– Что вы там шепчетесь?! – всполошилась Татьяна. – Мартын! Павлович! Они там… чего-то думают про нас… всякие гадости! А я не хочу!!

– Мы не про гадости шепчемся! – крикнула ей Ирина. – Про твою беременность Василиса Олеговна уже знает! Мартын Павлович, а вы сегодня снимать будете? Мне надо гримировать?

– Сиди уже, гримировать она рвется… – недобро стрельнул глазами на Татьяну Вазонов. – Откуда я знаю, будем сегодня снимать или нет!

Василиса слушала их вполуха. Как-то совершенно непривычно горели губы, и она их постоянно облизывала, в глазах появилась резь, и хотелось прислониться к чьему-то плечу. Правда, ей частенько хотелось прислониться к мужскому плечу, но сейчас ей было все равно, пусть будет женское…

«Неужели и меня траванули? Вот гады…» – мелькнула недобрая мысль в воспаленной голове сыщицы, но она отнеслась к этому совершенно спокойно. Да и пусть, только б ей сейчас прилечь где-то… и чтоб не трогали… и не орали! Ну чего они там орут все время?!

– Вы что – не видите, ей же плохо! – кричал новенький паренек, Василиса даже не знала, как его имя. – Ей надо «Скорую»!

– Не-е-ет!!! – вопил Вазонов и всхлипывал совсем по-бабьи. – Я только отошел от нервного срыва! И опять! Опять «Скорая»! Милиция! Труп!! Нет!! Таня!! Немедленно меня уведи! Мне вредно смотреть на агонии!

– Чего он орет? – морщилась Василиса, держась за голову. – Чего это с ним?

– Да ничего, надоело ему, видишь ли, смотреть на вашу агонию, – с укоризной прищурилась Ирина. – Бабушке надо «Скорую», а он! Левик, звони в «Скорую»!

Василиса увидела, как к ней уверенно подбежала новенькая девчушка, шлепнула руку ей на лоб и спокойно сообщила:

– А «Скорая» не приедет, потому что чего приезжать-то? Обыкновенная простуда. Температура, правда… за тридцать восемь. Но они все равно не приедут.

– Правда, что ль, простуда? – не поверил Вазонов. – Не врешь? Она сейчас не помрет тут у нас?

– С чего бы? – фыркнула девчонка. – Она ж просто простыла. Конечно, я анализы не брала, но… видно же!

– А ты откуда знаешь? – не успокаивался Вазонов.

– Ну так я ж медсестрой работала, а у нас врач участковый – золотой человек, он меня и поднатаскал. Не хотел, чтобы я простой пробкой работала. Я уже многое умею! Хотя… все равно, надо анализы взять.

Василиса насторожилась – вот чего ей сейчас хотелось меньше всего, так это принародно сдавать анализы!

– А ее нельзя того… домой как-нибудь? – поинтересовался Вазонов. – Только так, чтобы без лишнего шума. Ну, мало ли чего с ней могло случиться, так чтобы… Ну как будто ее здесь и не было? Она ведь и забегала-то всего на минутку, а?

– Как вы можете? – воскликнул молодой парень. – Я ее, конечно, увезу, но о чем вы думаете, когда человеку так плохо?!

– Ох, паренек, о чем ты думаешь? – вытер пот со лба Вазонов и по-царски махнул рукой. – Ладно, вези ее домой. Ну прямо никаких рабочих условий! Никаких!

А потом Василиса уже видела какие-то веселенькие огоньки из окна машины. Играла музыка. И было так тепло, спокойно. А впереди сидела спина этого молоденького парнишки. Иногда он поворачивался к ней и спрашивал:

– Ну как, ничего? Вы нормально себя чувствуете? Если станет хуже – сразу же говорите, я заеду в больницу.

– Не надо в больницу… – тихо говорила Василиса. – Ты только вези меня по городу, и чтоб музыка хорошая… лирическая, тонкая… скрипочки чтобы… Включи «Виновата ли я»…

Он, конечно, не включил, потому что классики у него не было, не подготовился как следует. Тогда она запела сама: «Провожал ты меня до тенистого сада» и особенно чувственно выводила: «Ты мне сразу скажи – че те надо, че те надо…»

Парень все терпел и возил ее по красивому вечернему городу, а потом… Потом она уже и вовсе ничего не помнила.

После того как Василиса прыгнула в автобус, Люся сначала зашла в магазин – как давно она не бродила по гастроному одна! А уже потом, нагруженная, точно верблюдица, стремительно засеменила домой. И это даже хорошо, что Вася с ней не пошла, в одиночестве легче было сосредоточиться и проявить актерские данные.

Она достала из кармана сотовый телефон и посмотрела на экран. Там высвечивался пропущенный вызов с незнакомого телефона.

– Все правильно, – потерла ладошки Люся. – Не зря я просила телефон у этой Ариши, теперь у нас ее номерок.

Дальше Люся действовала и вовсе наудачу – набрала номер Ариши и загнусавила, стараясь изменить голос.

– Але, Аришка, привет!! – крикнула она, когда девушка взяла трубку.

Аришка, видимо, долго соображала – кто ее приветствует, потому что трубка только сопела. В конце концов Ариша нерешительно протянула:

– Приве-е-ет. А кто это?

– Чего, не узнаешь? Это Даша, – нагло врала Люся. – Я хотела спросить: ты не в курсе – Аленка платье брать будет?

Ариша опять немного помолчала.

– Дашка, ты, что ли? – неуверенно спросила она.

– Ну я! Чего – богатой буду, не узнала, да?

– Так у тебя голос вообще не такой! Как будто с другим человеком говорю!

– Это потому что я по другому телефону. И… чего-то насморк… – быстренько проговорила Люся. – Так ты не видела Аленку? А то я ей никак дозвониться не могу, занято, а товар висит. На ее платье уже покупательница имеется. А то, я знаю, Аленка небось опять говорила, что у меня Польша какая-то, да?

Ариша фыркнула в трубку, и ее сомнения рассеялись.

– Ой, ты прямо Аленку не знаешь! Поморщит нос, а сама все равно возьмет. У нее же опять депрессуха! Надо себя чем-то развлечь.

– Опять депрессуха?

– Да вообще страшная! Только маленькая машинка ее и спасает!

– Какая машинка? – не поняла Люся.

– Ну что значит какая! Красная ее, которую Морозов подарил. Ну помнишь, она еще номером хвасталась – один, два, три! И инициалы ее – АИВ! Ну она ж рассказывала, чего не помнить-то? Единственный подарок от любимого, только он и греет!

– Не понимаю тогда – подарки дарит, а депрессуха из-за чего? – вошла в роль Люся.

– Ну ты меня добиваешь! Все из-за того же! Из-за Андрюсика! Я ж ей сразу говорила – не возьмет он тебя! А она… ну ты ж помнишь!

– Погоди, Андрюсик – это…

– Ну Морозов же ее, Андрей Никитич! Чего тормозишь? Я ж тебе рассказывала – она еще от него хотела ребенка родить! А он же не дурак! На фига ему бросать свою холеру… Валерию, жену его, не помнишь разве?