Когда Ньютон вернулся, он и еще один матрос завернули тело в холстину, перевязали веревкой и подняли, чтобы отнести к краю палубы и отправить за борт, но тут вперед выступил я.

Не знаю, что на меня нашло, однако я не мог позволить им швырнуть его в море, словно дохлую скотину. Ему было всего пятнадцать, мистер Холмс; такой славный паренек, всегда смеялся и шутил. Светловолосый, голубоглазый, он частенько напоминал мне моего покойного сына. Я просто был не в состоянии видеть, как его сбросят за борт, ничем не отметив его кончину.

Когда я первый раз отправился в море, моя матушка дала мне образок на цепочке с изображением святого Христофора, с тех пор я всегда носил его на шее как талисман. Я снял его и, когда они поднесли тело к поручню, просунул руку под холстину и положил образок ему на грудь.

Тут Корбетт осекся и уставился на свои огромные ручищи, яростно перебирая пальцами. Затем вдруг поднял голову и посмотрел на Холмса.

– Он все еще был жив, сэр!

– Вы уверены? – быстро спросил Холмс.

– Так же, как в том, что сижу сейчас здесь! Я почувствовал, как его грудь вздымается и опускается под моей рукой. Я взглянул на Чейфера, который стоял у поручня, готовый дать сигнал, чтобы Билли сбросили за борт. Он тоже взглянул на меня, мистер Холмс, и все понял! О да, он сразу все понял! Он посмотрел на меня в упор и провел большим пальцем себе по горлу, как бы говоря: «Убью, если скажешь хоть слово».

– Насчет того, что Уилер жив?

Корбетт молча кивнул. Затем, с трудом сглотнув, проговорил:

– В следующую секунду Чейфер отвел взгляд, отдал приказ, и Билли полетел за борт. Все случилось так быстро, мистер Холмс, что у меня не было никакой возможности помешать им.

В комнате повисло жуткое молчание. Мы втроем рисовали себе эту картину: я и Холмс видели ее лишь в воображении, в то время как у Томаса Корбетта она явственно запечатлелась в памяти.

Затем Корбетт сиплым голосом продолжал:

– Я тысячу раз раздумывал над тем, что мы натворили в тот день, и беспрестанно представлял себе, что мог или должен был сделать. Пытался убедить себя, что, если бы мы не бросили его за борт, он бы не выжил. Голова у него была сильно разбита. Рано или поздно он все равно бы умер. Но это не помогало. Правда состоит в том, сэр, что мы совершили убийство, и это всегда будет лежать на моей совести тяжким бременем. Вот почему я пришел к вам, мистер Холмс. Мне больше не вынести этой ноши, и я хочу, чтобы вы облегчили мне душу, сообщив обо всем куда следует. Я готов сознаться в содеянном и понести заслуженное наказание.

– Ваше желание весьма похвально, но легче сказать, чем сделать, мистер Корбетт, – произнес Холмс суховатым, отрывистым тоном, который в данных обстоятельствах показался мне не совсем уместным, хотя Корбетт, судя по всему, так не считал, ибо он лишь смиренно склонил седую голову.

– Отдаюсь в ваши руки, сэр, – тихо промолвил он.

Холмс глубоко задумался и пару раз прошелся по комнате, опустив глаза и обхватив себя руками. Затем резко повернулся и подошел к Корбетту. Стало ясно, что он принял какое-то решение.

– Перед тем как я возьмусь за это дело, – сказал он, – позвольте мне уточнить некоторые детали. Во-первых, мне нужно знать, что случилось после того, как Билли Уилер был выброшен за борт. Очевидно, вы выполнили задуманное?

– Да, мистер Холмс. Отплыв на некоторое расстояние от Данкрейга, мы выкинули в море кое-какой мусор – обломки досок и снастей, спасательный круг с прежним названием корабля, «Софи Эндерсон», чтобы те, кто найдет все это, убедились: судно пошло ко дну со всей командой. Затем мы взяли курс на Роттердам. С собой у нас имелись все необходимые бумаги, потому что братья Макнилы заранее зарегистрировали барк «Люси Белль» в панамской судоходной компании. Бумаги эти не вызвали никаких нареканий. В Роттердаме Макнилы уже нашли покупателя на селитру, поэтому мы разгрузили трюмы и взяли на борт груз угля, о чем тоже имелась предварительная договоренность. Затем мы отправились в Берген, где продали уголь и взяли новый груз. Так продолжалось в течение трех лет. Теперь мы курсируем между Балтикой и голландскими портами, где прежде никогда не бывали и где нас никто не знает, как и на Дальнем Востоке, где мы такие же чужаки.

Между тем выброшенные нами обломки подобрало одно пассажирское судно. «Ллойд»[64]объявил, что «Софи Эндерсон» пропала без вести, предположительно утонула со всем экипажем. Чуть позже владельцам выплатили страховку, казалось, дела идут на лад, но я не смог выкинуть случившееся из головы. Знаете, мистер Холмс, с годами становится только хуже.

– А где «Люси Белль» нынче?

– В лондонском порту. Мы направлялись из Бремена в Шанхай, но один из матросов упал с трапа и сломал ногу. Пришлось зайти в порт, чтобы показать его врачу. Чейфер отправился искать ему замену, а я нанял кэб и отвез беднягу в Лондонский госпиталь на Майл-Энд-роуд. Там я разговорился с одним из привратников и, ничего ему не рассказывая, спросил, не знает ли он какого-нибудь сыщика, но не полицейского, который мог бы взяться за расследование моего дела. Он-то и упомянул ваше имя. Сказал: «Сходите-ка вы к мистеру Холмсу, Бейкер-стрит, 221-b. Он по этой части дока».

– Вот как! – пробормотал Холмс, поднимая брови. – Больничный привратник, вы говорите? Его имя случайно не Рейнольдс?

Корбетт смутился.

– Боюсь, я не спросил, как его зовут, мистер Холмс. Маленький такой человечек с лысой, как бильярдный шар, головой.

Услышав это описание, Холмс от всей души расхохотался, запрокинув голову.

– Отлично, мистер Корбетт! Вы набросали весьма точный портрет! – Заметив недоумение на моем лице, он кратко пояснил: – Я познакомился с Рейнольдсом пару лет назад. Одна дама, миссис Доулиш, просила меня найти своего пропавшего мужа. Одним словом, я отыскал его в Лондонском госпитале благодаря Рейнольдсу. Бедняга Доулиш попал под кэб, ударился головой и временно потерял память.

Затем Холмс повернулся к своему клиенту и сказал:

– Прошу вас, продолжайте, мистер Корбетт.

– Я уже почти все рассказал, сэр, – ответил тот. – Я остановил кэб и прямо из госпиталя отправился сюда, чтобы просить вас о помощи. Времени у нас не так много. В эту самую минуту Чейфер подыскивает нового матроса, чтобы заменить того горемыку, сломавшего себе ногу. Он собирается отчалить завтра утром, с приливом. Если это возможно, я бы хотел уладить наше дело до отплытия. Бог знает, когда мы снова вернемся в Лондон. Может статься, никогда.

– Понимаю, мистер Корбетт, – серьезно ответил Холмс, – но перед тем, как взяться за дело, я должен разъяснить вам серьезность положения, в котором вы оказались. Речь идет об убийстве, совершенном капитаном корабля Чейфером, ведь, если ваш рассказ достоверен, а я полагаю, что это так, он отдал приказ сбросить Билли Уилера за борт, зная, что тот еще жив. Кроме того, определенную роль сыграли и члены команды, избившие юношу: против них могут быть выдвинуты обвинения в причинении тяжких телесных повреждений. Допустим, дело дойдет до суда, на котором вам придется свидетельствовать против Чейфера. Любой ловкий адвокат сумеет возразить, что вы, зная, что Уилер жив, тоже не сделали ничего, чтобы предотвратить его гибель.