Портить такой чудесный день своими проблемами не хотелось, и поэтому наша троица — дед, персюк и я — по полной программе предавалась блаженному ничегонеделанью и не отвлекалась на посторонние дела.

Так пролетела суббота. Воскресное утро добавило бальзама на мои душевные раны. Недаром говорят, что время лечит. Было бы его только побольше. Глядишь — я бы вообще все забыла. Тотально, так сказать.

Но чем ближе к вечеру, тем чаще и чаще я задавала себе вопрос: а что же дальше? Как мне быть? Завтра я возвращаюсь в Москву, и что — все сначала? Наезды, драки, покушения?

Взвесив все за и против, я пришла к выводу, что самое главное сейчас — понять для себя: спрятан в моей квартире клад или нет. Если это все дурацкая шутка, типа испорченного телефона, — дедушка бредил, Толя нафантазировал, Тема принял все за чистую монету, — это одно. А если нет? Что ж, тогда все принимает очень серьезный оборот. И решать эту проблему надо с помощью соответствующих мер.

Но как это выяснить? Чего бы такого спросить у деда, чтобы он не смог не ответить? Чтобы не впал резко в свой любимый маразм и понес очередную чушь?

— Деда, а про Евдокимыча — это правда? — собравшись с духом, спросила я. Нет, я конечно понимаю, что это не самый лучший вариант, но другого мне в голову не пришло.

Дедушка внимательно посмотрел на меня и… в его глазах заблестели слезы! А потом он очень медленно кивнул. И вышел из комнаты.

Блин, я не хотела его расстраивать! Что же делать? Как успокоить старика?

Но дед не оставил мне время на раздумья. Буквально через полминуты он вернулся и положил мне на колени альбом с газетными вырезками. Потрепал по голове, и снова вышел. Я принялась за чтение.

В альбоме было порядка двадцати напрямую не связанных друг с другом статей из разных изданий и, судя по всему, за разные года. Объединяла их одна общая тема: зверства чекистов в предвоенные годы. Истории расстрелянных дворянских семей, истории сосланных, истории реабилитированных посмертно… Имя Евдокимыча нигде не упоминалось. Среди всего прочего тоненько-тоненько сквозила мысль, что репрессии проводились не только во славу Ленинско-Сталинских идей, но и по сугубо меркантильным соображениям. Бандиты в погонах исходили из простого предположения: раз бывший дворянин, то наверняка припрятал что-то из фамильных драгоценностей. А раз так, то надо эти драгоценности у него изъять. И иногда им действительно везло. Надо ли говорить, что до партийной казны эти ценности очень редко доходили, оседая в карманах непосредственных исполнителей и их начальства.

Если я правильно понимаю, Евдокимыч был как раз таким вот грабителем в погонах. И предположение Темы, что он был соседом моего деда — выглядит весьма правдоподобно. Квартиры в моем доме давались только за большие заслуги. Дед у меня — фронтовик и крупный ученый, поэтому и получил такое суперэлитное по тем годам жилье. А Евдокимыч этот был видным чекистом. И тоже, видать, «заслуженным». У нас в доме вообще много военных жило. Я помню, что в ту розовую пору, когда я еще ходила в детсад, в нашем дворе на 9 мая всегда прогуливалось множество старичков с блестящими на солнце орденах. Сейчас-то их стало гораздо меньше…

Дед так и не дал мне прямого подтверждения версии с кладом, но где-то в глубине я теперь твердо верила, что все, что он говорил мне до этого — правда. А раз речь идет о бриллиантах, то моя жизнь подвергается очень серьезной опасности. И за меньшее людей на тот свет отправляют, что уж говорить о целом состоянии. Евдокимыч, наверное, много успел нахапать за свою боевую жизнь.

Единственный вопрос: почему бриллианты Евдокимыча оказались у моего деда? Дед его обокрал? Вряд ли. Не подумайте, что я деда защищаю, просто такой уж он человек. Он всегда отличался повышенной щепетильностью. Спичек чужих не возьмет, не то, что драгоценностей. И опять же: если предположить, что дед их все-таки украл, то тогда бы он давно пустил их в оборот. Что им зря лежать? Ан нет. Он их спрятал. И никому ничего не сказал, даже моим родителям.

Нет, на Кощея, который над златом чахнет, дедушка тоже не похож. Вон, у соседей в прошлом году дача сгорела, так он все порывался им своей пенсией помочь. Скупердяй из-за копейки удавится, а тут целая пенсия. Академическая, между прочим.

В чем же тут дело?

Расстраивать дедушку дальнейшими расспросами на данную тему было бы форменным свинством, поэтому решение этой загадки я оставила на потом. В конце концов, сейчас у меня есть проблемы поважнее. Первая — придумать место собственного схрона на ближайшую неделю. Все равно я к дедушке каждый день не наезжусь, да и вычислят меня здесь очень быстро. Вторая — найти себе охрану. Третья — выгнав Толю, разобраться все-таки с этим чертовым кладом. Пока он находится в моей квартире, жить в ней небезопасно. Слишком уж много людей посвящены в тайну наследства Евдокимыча.

* * *

Когда утром в понедельник я покидала дедов дом, мало кто из знакомых смог бы опознать меня. Волосы я убрала под шелковый платок, напялила черные очки и накрасила губы ярко-красной помадой. Женщина-вамп, а не Лизка.

На вокзале, прежде чем спустится в метро, я внимательно огляделась по сторонам. Так, вроде бы никто за мной не следит. Что ж, посмотрим, что будет на работе. Тем более что внутрь враги не пройдут: только по паспорту и особому приглашению от фирмы. У нас с этим строго.

На работе тоже все было тихо. Единственный ляп — снова пришлось разбираться с мальчиком-охранником. Наотрез отказался меня признать. Пришлось даже снять очки и предъявить паспорт, чтоб поверил, что я — это я, и никто другой. Вот зануда!

На тот случай, если Тема позвонит мне на работу, я предупредила всех наших, чтобы всем желающим пообщаться со мной говорили, что меня сегодня нет, и не будет. Взяла больничный и все такое. Народ явно удивился, но поскольку подробности я сообщать не собиралась, с расспросами решил не приставать, за что я была им искренне благодарна. Действительно: ну взбрело девушке в голову поиграть в шпионов, так почему бы ей не помочь? Работа-то от этого не пострадает.

Поскольку коллеги внаглую пялились на мою персону, замотанную в платок и сияющую помадой, как главная героиня из «Семейки Адамсов», я быстренько сбегала в туалет и вернула себе свой обычный вид. Не люблю, когда к моей особе привлечено такое повышенное внимание. Вернулась в кабинет я как раз вовремя: ребята рассаживались вокруг стола и раскладывали перед собой блокноты.

— Ну что ж, начну сегодняшний день с приятного сообщения: развязка близится. Нам остался последний десяток серий. Не слышу ответной радости?

Мы дружно затопали ногами, зааплодировали и повыли, изображая крайний восторг. Хоть что-то действительно хорошее. Закончим этот сериал и перейдем на новый. А то все эти Милы, Родионы и Ирины уже в печенках сидят, как назойливые родственники. И вообще: вдруг в новом сериале какой-нибудь южный роман образуется? И мы под это дело в Сочи слетаем, вроде как понаблюдать за ходом съемок? Эх, мечтать не вредно. Но провентилировать этот вопрос с Тамарой тоже не мешает. Чем черт не шутит?