Она не могла сопротивляться ему, а поддавшись его ласкам, корила себя за то, что опять сдалась. Эта ее внутренняя борьба раздирала ее изнутри, разъедала как серная кислота.

— Малыш, выходи уже. Сама выходи иначе я тебя вытащу, — Макс скреб ногтями закрытую дверь.

Леля распахнула дверь и впилась в него взглядом.

— Ты опять загоняешься? Опять борешься с собой, так? — Макс сразу все прочитал в ее глазах.

Леля покраснела и в растерянности застыла в дверном проёме.

— Ты ведь тоже во власти стереотипов! — огорошил он ее.

— Что? — Леля растеряно захлопала глазами.

— Ты думаешь, что тебе нужен хороший, правильный парень — тот, кто будет декламировать Шекспира под луной, кто поймет эти твои мудреные теоремы и сможет обсудить философские постулаты Канта! Так, малыш? Ты же до встречи со мной представляла своего мужчину именно таким?

Леля молчала, но понимала, что Макс прав. Да, таким она видела своего принца, с которым собралась в "долго и счастливо".

— Рядом с тобой уже точно были такие! В твоих интернет чатах ведь именно они и сидят. Уверен, что эти парни на тебя слюни пускали, но ты никому из них не дала! Знаешь почему? — вкрадчиво спросил Макс.

Леля, загипнотизированная интонацией голоса Харламова, была не в силах ответить. При этих его словах калейдоскопом промелькнули лица тех парней, которые подходили под описание, данное Максом. Их и, правда, было много, но почему-то прокрутка остановилась на лице Ромки Исаева. Ромка бы точно разделил с ней все ее интересы, был бы внимательным и чутким. Но Леля никогда бы не была с ним, как с мужчиной. Сейчас, когда Макс спровоцировал ее воображение развиться в этом направлении, Леля представила как бы Рома ее раздел, робко касался и стал бы расспрашивать о том, как бы она хотела, чтоб он ласкал ее, а потом, лежа с ней в постели, стал бы обсуждать нелинейные модели регрессии и их линеаризацию, и Лелю резко затошнило.

— На самом деле тебе нужен, такой как я. Неандерталец — тот, кто увидел свою женщину, забросил на плечо и унес в пещеру, тот, кто трахает до умопомрачения, а не чешет языком о чувствах! Имей смелость себе признаться в этом! Иди сюда, звёздочка! Я сейчас опытным путем докажу тебе, что я на сто процентов прав, — он схватил ее за руку и резко дёрнул на себя.

Леля влетела в него как в каменную глыбу. И не давая ей опомниться, Макс стал срывать с нее платье и белье, покрывая ее поцелуями. Словно демонстрируя свою звериную натуру, он прикусывал ее нежную кожу, оставляя отметины, и шумно выпускал воздух из ноздрей. Леля забыла обо всем, голова отключилась, и сопротивляться не было сил. А Макс, наконец, дал себе волю, устав сдерживаться с ней. Теперь никаких поблажек. Он больше не собирался придерживаться ее правил, о которых она просила, когда вошла к нему в номер в отеле «Arden». "Никаких больше нежно и ласково. Теперь до хрипов, до сладкой боли. Привыкай, Леля! Моя женщина даёт мне так, как я хочу. И тебе это понравиться, звёздочка! Уверен, что понравиться", — Макс завалил Лелю на кровать.

* * *

Леля соскользнула по шелковой простыни, и, завернувшись в покрывало, на цыпочках, чтоб не разбудить Макса, ушла в гостиную. В зале, казалось, что не было одной из стен, потому что вместо кирпича здесь с потолка до пола на всю ширину и высоту проема было смонтировано остекление. Леля, завороженная масштабом этого футуристического решения, подошла вплотную к стеклянной стене и стала наблюдать за городом, раскинувшимся перед ней. Солнечные лучи только пробивались над горизонтом и мягкий предрассветный свет залил все вокруг. Фотографы, говорят, что именно в эти часы изображения получаются волшебными. Машин было ещё очень мало, а на улицах — лишь дворники, работа которых требовала подъёма в такую рань. Крыши домов, остов высотного здания, строящегося напротив, мигающие неоновым светом вывески и, ещё не успевшие выключиться, фонари — все замерло в ожидании людей, которые сейчас досматривали последний сон. Затем у большинства из них прозвучит трель будильника, они встанут и, заполняя улицы, побредут в этом городе по своим делам. А Леля — нет. Она теперь не принадлежит себе, и даже не потому, что он физически лишил ее свободы, она потеряла свободу внутри, на ментальном уровне. Теперь она уже точно понимала, что даже если б он сейчас открыл ей дверь и отпустил, она бы не смогла уйти. Он тогда сказал ей, что приручит, выдрессирует, и, похоже, что ему это удалось. И теперь Леле стало страшно. Она чувствовала свою зависимость, уязвимость. Что будет, когда он наиграется и выкинет ее? Как жить без него? И как оставаться с ним, когда он найдет Даню? Мысли, чувства — все металось в ней, пока просыпался город, за которым она наблюдала из панорамного окна.

— Почему сбежала? Что опять надумала? — Макс полностью обнаженный стоял за ее спиной и, положив руку ей на живот, по-хозяйски притянул ее к своей груди.

— Красиво, — с придыханием произнесла она.

— Самая красивая здесь — ты! — Макс поцеловал ее в изгиб шеи, приподнимая ее над полом, — А знаешь, что еще красивее?

— Что?

— Твои ладошки на этом стекле с раскрытыми дрожащими пальчиками, когда я сделаю вот так, — Макс сдернул с нее покрывало и слегка толкнул ее вперед, заставляя упереться руками в стеклянную преграду и прогнуться в спине. Он потянул ее за бедра и насадил на себя.

— Макс, пожалуйста, Макс…, — стоя на носочках, бормотала Леля в забытьи.

Он намотал на кулак ее длинные белокурые локоны, заставляя поднять голову, и выгнуться еще сильнее. Макс размашисто брал ее сзади, и его сознание помутилось от наслаждения. "Как же кайфово в ней! Столько перепробовал девок, вплоть до экзотических — мулаток, азиаток, близняшек. А в итоге оказалось, что нужна одна, одна она. С ней я как домой попал! Раньше в рот и попку имел всех своих баб. А с ней даже не успеваю дойти до этого. Да если б и успел, побоялся бы сделать больно или унизить. Она ж вся такая правильная, чистая, грязный секс не для нее, да и с ней он мне не нужен. Хотя, если б она сама захотела, я б, конечно, не отказался. Кто бы мог подумать, что в итоге я буду довольствоваться только классическим трахом, и мне это будет нравиться. На нее встаёт сразу, от первого прикосновения — как током бьёт каждый раз. И дальше накрывает