– Кродерс попросил нас все проверить и найти возможного организатора этих преступлений.

– И вы собираетесь его найти?

– Мы будем стараться.

– Кто это – мы?

– Я, мой напарник и мой помощник.

– Не очень большая группа.

– Не очень, – согласился Дронго, – но я привык работать с людьми, которым безусловно доверяю.

– Это правильное решение, – согласился Мухамеджанов. – Наш управляющий Бурхон, который встречал вас у дома, работает со мной уже много лет. Раньше Бурхон был моим водителем. Сейчас ему уже далеко за шестьдесят. Он работал со мной еще тогда, когда родился мой сын. Иногда я думаю, что он единственный человек, которому я могу доверять.

– Вы никого не подозреваете из вашего окружения?

– Если бы подозревал, лично бы все проверил, – твердо сказал Фазиль, – но в нашем окружении таких людей просто нет. Мы были счастливой веселой группой, которая встречалась раз в год, иногда даже чаще. Мы ведь жили вместе, ни у кого не было машины, электрички ходили и почти все оставались в Орехове Зуеве. Обычно собирались на квартире у Охмановича. Он жил в отдельном двухэтажном доме на окраине города у пожилой учительницы, и нам было удобно у него собираться.

– Может, там был какой-то недоброжелатель или соперник, о существовании которого вы даже не подозревали?

– Не думаю, что такой мог существовать в восьмидесятые годы, – ответил Мухамеджанов.

– Почему именно в восьмидесятые? – спросил Дронго. – А в наши дни такой человек мог появиться?

– Конечно, – бесцветным голосом согласился Фазиль, – сейчас другое время. Все дозволено и все можно. Нет ни Бога, ни совести, ни веры, ни уверенности в завтрашнем дне. Ничего нет. Ничего не осталось.

– У этого человека должны быть большие деньги, если он позволяет себе выкидывать на примитивную месть сотни тысяч долларов, – заметил Дронго.

– Тогда круг подозреваемых серьезно сужается, – сказал Мухамеджанов. – Среди тех, кто работал с нами, не было миллионеров, можете не сомневаться.

– Кроме банкира, – неожиданно произнес Дронго.

Фазиль, кажется, впервые изменился в лице. Он нахмурился:

– Что вы этим хотите сказать?

– Среди вашей шестерки был еще один человек, банкир Райхман, который сейчас живет в Санкт-Петербурге, – напомнил Дронго.

– Я уже понял, кого именно вы имеете в виду. Но бедный Борис совсем не тот человек, который мог бы замыслить и осуществить подобные операции. Вы с ним встречались?

– Пока нет.

– Тогда советую встретиться, и вы сразу откажетесь от этой мысли. Он явно не тот человек, которого вы ищете.

– Если отпадет и Райхман, у нас просто не останется других кандидатов, учитывая, что прошло уже столько лет, – задумчиво протянул Дронго. – Послушайте, господин Мухамеджанов, вы же умный человек и пережили страшную трагедию. Помогите нам, постарайтесь вспомнить, кто еще мог знать о вашей шестерке? Кто мог так сильно вас ненавидеть?

– Почему вы так уверены, что нас обязательно должны были ненавидеть? – спросил Мухамеджанов.

– А вы полагаете, что неизвестный нам Моисеев делает все это от сильной любви к вам?

– Я ничего не полагаю, – начал уже злиться Фазиль, – просто не хочу даже разговаривать на эту тему. Неужели вы этого не почувствовали?

– Мне было необходимо с вами увидеться, – возразил Дронго. – Еще раз простите, что побеспокоил вас. У меня последний вопрос – вы знали о неприятностях у Ставровских и у вашего друга Райхмана до того, как погиб ваш сын?

– Знал, – ответил Фазиль и тяжело поднялся со стула. – У вас больше нет вопросов?

– Нет. Больше нет, – ответил Дронго, тоже поднимаясь. Его угнетала сама атмосфера этого мертвого дома.

Вечером к нему приехал Эдгар, и Дронго рассказал ему о своих встречах. Это были тяжелые встречи. Откровения заместителя министра, который не скрывал сложности ситуации и своей слабости, разговор с Фазилем Мухамеджановым, который все еще переживал смерть своего сына.

– Нужно посмотреть, что можно найти по факту этой аварии, – предложил Дронго, – хоть какую-нибудь зацепку. Особенно насчет водителя, скрывшегося с места происшествия. Авария была на Минском шоссе, недалеко от Можайска.

– Мы проверим, – пообещал Вейдеманис.

– А у тебя какие новости?

– По Кокоревой ничего нового, но ты знаешь, о ней все отзываются достаточно положительно. Она не карьеристка, не стерва, никого не подсиживает, всем помогает.

– А ее внедорожник?

– Она его действительно недавно купила. И у них действительно есть большие долги по взятому кредиту. Это абсолютно точно. Муж у нее – доктор физико-математических наук, работает первым заместителем директора института. Две дочери-школьницы. Между прочим, ее родители тоже из академических кругов. Отец – известный врач, профессор, а мать – доцент кафедры иностранных языков. Кстати, ее дед со стороны матери был адмиралом флота.

– И она подставила Охмановича под увольнение, – задумчиво произнес Дронго, – и поэтому купила себе внедорожник на деньги, которые ей дал Моисеев. И еще вспомни, что нам сказал Охманович. Даже после увольнения он не верил в злой умысел Кокоревой. А это большое плюс к ее характеристике.

– А купленный внедорожник? – напомнил Эдгар.

– Нужно все еще раз проверить, – решил Дронго и неожиданно сказал: – Знаешь, мне позвонил Вахтанг Георгиевич; по его мнению, Моисеев, скорее всего, выходец с Северного Кавказа. А он в таком вопросе не мог ошибиться.

– Понятно, – согласился Вейдеманис. – Я ведь сразу определяю, кто разговаривает со мной, даже когда человек говорит по-русски, – латыш, литовец или эстонец. Так и кавказцы сразу узнают, кто перед ними.

– Нам нужно искать этого человека, если его можно назвать человеком, – сказал Дронго.

– Звонил Кружков, – вспомнил Эдгар, – он сегодня весь день провел в Орехове Зуеве, опрашивал людей, интересовался бывшими сотрудниками «почтового ящика». Один раз у него даже потребовали документы. Так его могут принять и за шпиона.

– Что-нибудь узнал?

– Нет. Но старики вспоминали, как в восьмидесятые годы в «ящик» приехала группа молодых специалистов, которые весело проводили выходные дни, всегда собирались вместе, дружили…

– И здесь тоже ничего, – разочарованно пробормотал Дронго. – Значит, остается Кокорева, наш последний шанс. И нужно срочно отправляться в Санкт-Петербург, на встречу с Райхманом.

– Ты думаешь, он может нам помочь?

– Он самый богатый в этой группе, если не считать Фазиля Мухамеджанова. Но тот настолько погружен в свое горе, что сейчас ни о чем другом даже думать не может. Охманович, Старовские, сам Кродерс – достаточно обеспеченные люди, но швырять сотни тысяч долларов они явно не смогут. Нужно отправляться в Санкт-Петербург и выходить на Райхмана. Может, там что-нибудь поймем.