– Да, – Кайлас протянул ему доклад о молодом алхимике. – Давьерра Меир. Я хочу, чтобы этого алхимага доставили в столицу. Стандартная процедура.

Помощник взял бумагу и снова поклонился.

– Как прикажете, ваше величество.

– Ступай, – отпустил его Кайлас.

После того как за мужчиной закрылась дверь, Летум откинулся на спинку кресла и задумался. Всё-таки быть королем в какой-то мере неблагодарная работа. К людям со всей душой, а они только и думают, как бы солгать и предать.

Да уж, что тут говорить, если даже собственная дочь спуталась с предателями. Но Кайлас Ферайю не обвинял. Девочка всегда была слишком глупой – явно вся в мать пошла. Чего стоит ее излишнее увлечение верой.

Летум поморщился.

Церковники всегда отчего-то думали, что они возвышеннее других людей. Им казалось, что благодаря своей вере они каким-то образом становятся чище и благороднее остальных. Подумать только, эти люди искренне полагали, что они могут считаться выше самого короля! Просто немыслимо!

Он не понимал, что дает им право верить в подобную ерунду. Вера в бога? Простите, но это просто вера, служение. Он бы еще понял, если бы они сами были богами, а так…

 Вот и его глупая дочь, наслушавшись небылиц, возомнила, что может претендовать на власть. И это при живом, здоровом отце и брате – законном наследнике!

Нужно как можно скорее выдать ее замуж, чтобы всякие нелепости вылетели из головы. Осталось только подобрать подходящего мужа. Было бы просто замечательно, если бы дуреха влюбилась. Кайлас отлично знал, что любовь выбивает из головы женщин все остальное.

Иногда Кайласа умиляла возня предателей. Неужели кто-то на самом деле считал, что он – король! – ничего не знает и не видит? Это ведь настолько глупо. Впрочем, он не винил их за подобное мышление. Всё-таки не зря его предка когда-то избрали королем. Их разум действительно очень сильно отличался от разума простых людей. 

Когда он понял, что жена генерала пытается свести Эриона Харта с его глупой дочерью, то немного забеспокоился. Всё-таки Нарман Харт был исключительно верным человеком и никогда не давал ему ни тени сомнения. Именно поэтому Кайлас позволил ему возглавить королевскую армию.

На первый взгляд все выглядело так, словно леди Вильет действует по собственной воле, поддавшись уговорам предателей. И даже сын, вроде бы не выдержав настойчивости матери, сбежал под крыло отца, не испугавшись военных тягот.

Все выглядело так, будто в семье произошел раскол.

Но дураком король себя не считал. Все это могло быть простым отвлекающим маневром, должным усыпить его внимание. Он ждал, пока все сделают следующий шаг.

Недавно ему доложили, что Нарман отправил сына с каким-то заданием прочь из армии. Это усилило подозрительность короля. Он приказал следить за своей дочерью неусыпно. Он видел сына генерала и понимал, что тому будет не так уж сложно влюбить в себя его глупую и доверчивую дочь. Конечно, он мог просто своей волей запретить эту свадьбу, но кто знает, что те могли сделать после этого.

Он ожидал, что вскоре ему доложат о том, что Эриона видели в столице или в главном храме, который так часто в последнее время посещала Ферайя. Но нет, дни проходили за днями, а сын Харта будто бесследно исчез.

Это нервировало.

Король поднял руку и сжал двумя пальцами переносицу. От напряжения последних дней у него начала побаливать голова. Открыв верхний ящик, он достал пилюлю и проглотил ее. После этого закрыл глаза и расслабился, дожидаясь, пока неприятные ощущения спадут.

И почему люди не могут нормально жить и выполнять свои обязанности? Должны же они понимать, что не потянут королевскую ношу? Им просто не хватит ни умений, ни знаний.

Король огорченно покачал головой.

Неразумные, как есть неразумные.

Чем больше проходило времени, тем лучше Вера могла «видеть». Сначала были люди вокруг нее, потом травы и минералы. Ей казалось, что этим все ограничится, но, как оказалось, она была не права. Когда впервые появились колеблющиеся очертания стола, на котором обычно Иагон раскладывал для нее травы, Вера сильно не удивилась, решив, что энергия просто осталась от постоянно лежащих на нем компонентов для пилюль. Но это было не так.

Светло-зеленые с примесью песочного цвета пятна то появлялись, то исчезали, а потом проявились разом, образуя собой очертания стола. Цвет был не таким насыщенным, как в людях, травах или минералах. Он походил на почти рассеявшийся туман, который можно разогнать одним движением руки. Но самое интересное, что дымчатая форма стола была более стабильной.

Постепенно мир вокруг менялся. Энергия словно проступала через черную пелену. Так как предметы вырисовывались постепенно, это не причиняло ей слишком много неудобств. Наоборот, Вера могла часами рассматривать простой котел, который увидела впервые. Она разглядывала застывшую энергию, которая напоминала ей разноцветный лед.

Спустя еще какое-то время она поняла, что сила в предметах все-таки движется, только очень и очень медленно. Казалось, будто что-то заперло ее внутри. Ей пришло в голову, что этот туман можно считать чем-то вроде остаточной силы.

Всё-таки стол когда-то был сделан из живого, наполненного энергией дерева. Часть этой силы осталась в изделии. То же самое было и с котлами, стеклянными бутылочками для пилюль, полами, стенами, потолком, полками и даже книгами. Все это сделано руками человека из материалов, некогда наделенных живой энергией.

Вскоре она смогла увидеть легчайшие очертания одежды на людях. Понятно, что Вера не могла видеть истинных цветов, но это не особо ее печалило. После долгого времени, проведенного в полной темноте, даже такое зрение казалось ей благодатью.

А еще она заметила, что люди и различные наполненные насыщенной энергией травы и минералы оставляют на предметах следы. Эти отпечатки держались по нескольку дней, а потом постепенно размывались, будто смываясь.

Экспериментируя, она приложила ладонь к стене, к которой обычно никто не прикасался. На сероватой энергии камня остался отчетливый отпечаток ярко-золотой с редкими вкраплениями зеленого духовной силы самой Веры.

Если знать, как выглядит духовная составляющая человека, то вполне можно распознать ее отпечаток. К сожалению, Вера пока не видела слишком много людей. Ей хотелось посмотреть на других, но она помнила предостережение Иагона.

Через какое-то время Эрион уехал, сказав, что будет писать. Разорвать помолвку окончательно не удалось. Харт стоял на своем, приводя все больше и больше аргументов за то, чтобы их семьи объединились. 

После отъезда Эриона в доме воцарилась какая-то странная тишина. Всего за неделю все словно привыкли к постоянному раздражителю. Нет, он не шумел, общался со всеми с предельной вежливостью, но после его ухода все отчетливо ощутили его исчезновение.