Костя направил взгляд прямо в глазок – вдруг за ним наблюдают. Однако «наблюдение» явно затянулось – на звонок никто не реагировал. Костя было потянулся еще раз к звонку, но в этот момент дверь приоткрылась и в проеме показалось не совсем трезвое, лучше сказать, совсем не трезвое лицо молодого человека лет восемнадцати.

– Привет, – сказало лицо. – Че-то тебя давно не видно.

Веки говорившего были полуопущены – алкогольная интоксикация в классическом выражении. Говорящий при этом слегка пошатывался – было ощущение, что дверь он открыл каким-то сверхусилием, и стоит этому «усилию» исчерпать себя, как он повалится вперед, и дверь может снова закрыться от упавшего на нее тела.

Именно поэтому Костя не удивился, что его «узнали», – клиент невменяем.

– Ну че встал? – сказал парень, по-прежнему шатаясь, словно стоял на палубе. – Проходи, коли пришел.

Теперь его глаза были полностью закрыты.

– Ты – Геныч? – спросил Костя и попытался втиснуться в образовавшийся проем.

– Посторонись, Гордей, – неожиданно раздался чей-то голос из глубины квартиры. В ту же секунду перед Костей вырос парень лет двадцати пяти с мерцающей сигаретой в зубах. Он слегка оттолкнул пьяного Гордея в сторону, от чего тот тут же завалился набок, выпав из поля зрения Кости.

– Эк ты его, – усмехнулся Костя.

– Падающего подтолкни, – сказал парень твердым и равнодушным голосом. И после короткой паузы добавил: – Я – Геныч. Тебе кого?

Кажется, этот был трезв. Более чем.

– Не знаю, – сказал Костя, пожав плечами. – Меня пригласили, вот я и пришел.

– Кто? – затягиваясь сигаретой и прищуриваясь от лезущего в глаза дыма, спросил парень.

– Бублик с Димоном.

– Хм, Бублик, говоришь. Стой здесь.

Дверь закрылась, и Костя снова остался стоять один на лестничной клетке. Честно говоря, его уже немного начала утомлять вся эта конспирация. С другой стороны, любая блоха не плоха – глядишь, что и выгорит.

Дверь наконец снова открылась. Теперь за ней стоял Геныч, а рядом с ним Бублик. На Бублике была бейсболка, из-под которой торчал бинт, – все-таки замотал пробитую голову.

Геныч кивком показал на Костю, наблюдая за реакцией Бублика.

– А-а! Костян! – радостно закричал Бублик. – Геныч, – повернулся он к хозяину квартиры, – это Костя, я ж тебе говорил.

– А-а, – усмехнулся Геныч, – это ты, значит, Рэмбо?

Костя пропустил этот вопрос. Лучший способ завоевать доверие – это принять вид обиженного недоверием.

– Что-то я тебя раньше не видал… – сказал Геныч, продолжая глядеть на Костю и дымить сигаретой.

Судя по всему, признания Бублика стоили здесь недорого. Пора обижаться на недоверие.

– А у вас тут что, ООО закрытого типа? – сказал Костя раздраженно. – Я пароля не знаю. Извините.

Он развернулся и медленно стал спускаться по щербатым ступенькам.

– Эй! – закричал Бублик и снова повернулся к недоверчивому хозяину: – Ты чего, Геныч? Он же меня спас!

Бублик выскочил из квартиры и побежал за Костей.

– Костян! Ты куда?

У выхода из подъезда Бублик догнал Костю и, поймав за рукав, втащил обратно в дом.

– Да не обращай внимания! Это ж Геныч, он вечно на стреме.

Поднимаясь по лестнице, Костя кинул быстрый взгляд на дверь квартиры – Геныч по-прежнему стоял в дверном проеме и с легкой усмешкой наблюдал за этой трогательной сценой.

– Ладно, заходи, – смилостивился он.

Внутри было сильно накурено и, несмотря на распахнутые окна, душно. Царил привычный для подобных мероприятий полумрак и грохотала музыка. Сколько народу здесь находилось, понять было трудно, так как все двигались, переходили с место на место, то вставали, то садились. Пепельницы давно переполнились, и курившие вынуждены были искать лазейки в этих вавилонских башнях, чтобы приткнуть свой бычок – просто взять и вытряхнуть пепельницы в помойку, видимо, никому в голову не приходило. Никаких «особых примет» у этой тусовки не было – похожа на сотни других, на которых Костя в свое время бывал, подростки как подростки.

Он встал у окна и, изредка прикладываясь к бутылке с пивом, закурил, выдыхая сигаретный дым в темень весеннего вечера. Несмотря на то что некоторые особо бойкие явно успели достичь критической отметки потребления алкоголя, кажется, он пришел все-таки слишком рано. Обычно пьяные беседы с неизменным «Ты – друг?» приходятся на самый конец вечера, когда музыка смолкает и люди начинают бродить по квартире в поисках сигарет, пива и преданного слушателя. Но если эти вечеринки регулярны, то не стоит сегодня слишком засиживаться – все надо делать постепенно. Геныч, судя по первому впечатлению, – человек трезвый во всех смыслах. Обычно именно так выглядят идеологи всяких национал-патриотических группировок. С ним надо быть осторожнее.

– Ты кто? – раздался за Костиной спиной женский голос, и Костя, оторвавшись от окна, посмотрел на подошедшую девушку.

Она была вопиюще некрасива, что бросалось в глаза даже в таком полумраке. Но главная беда была в том, что свою некрасивость она как будто намеренно подчеркивала косметикой жутких расцветок и запредельно безвкусным сочетанием молодежного стиля и якобы гламурных аксессуаров. С такой можно было переспать только в состоянии дичайшей алкогольной интоксикации. Утром ее надо было бы выпроваживать быстро, стараясь не встречаться взглядами.

– Костя. А ты кто?

– Я тоже, – сказала девушка заплетающимся языком и в ту же секунду начала валиться набок – соскочив с подоконника, Костя успел подхватить ее в последний момент. Тут же возникли несколько молодых людей, которые помогли усадить перебравшую девушку в кресло. В этот момент музыка на несколько секунд стихла – видимо, меняли диск.

Краем глаза Костя заметил какое-то оживление в дальнем конце комнаты. Присмотревшись, он заметил компанию молодых ребят, которые своей бритоголовой брутальностью резко выделялись на фоне остальных присутствующих. Они явно только что пришли – приветственно хлопали знакомых по плечу, жали руки, здоровались всяческими модными молодежными способами: ладонью об ладонь, выставленными вперед кулаками, локтями.

Геныч, который сидел на диване в компании какой-то девицы, тоже заметил их появление. Продолжая беседовать с ней, он косил глазами на вошедших, не проявляя при этом никаких эмоций.

Костя отошел к окну и, присев на подоконник, закурил. К нему подошел Бублик, что было очень уместно – выделяться своим «одиночеством» не следовало. Похоже, появление молодых людей ни для кого не было сюрпризом. Ни приятным, ни неприятным. В порядке вещей. Снова загрохотала какая-то танцевальная музыка, и народ потянулся в центр комнаты. В этот момент один из бритоголовых, разглядывая тусовку, повернулся лицом к Косте, и Костя, случайно встретившись с ним взглядом, быстро отвел глаза. Это был Гремлин. Уж чье-чье, а его лицо врезалось в Костину память железно. Когда Костя снова поднял глаза, Гремлин смотрел в другую сторону, а именно в сторону идущего к нему Геныча, который, видимо, все-таки решил оторваться от девицы и поздороваться с гостями. Гремлин протянул ему руку для пожатия, но Геныч и не думал ее пожимать. Сейчас было видно – настроен он по отношению к Гремлину не слишком дружелюбно.