Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Белла мысленно похвалила себя за то, что не улеглась с ним вчера в постель. Со словами, что ей нужно время, она выпроводила Уилла. Теперь он видит, что она взрослая, разумная женщина, а не какая-нибудь вертихвостка. И мама ее одобрила бы.
Что ни говори, Белла, дорогая, а мужчины не уважают тех женщин, которые все им позволяют в первое же свидание. Держи свои козыри при себе, девочка.
Едва войдя в офис, она увидела желтый стикер, прилепленный к ее столу. Словно яркий семафор, он издалека ей сигналил: ТЫ КОМУ-ТО НУЖНА. Она нарочито медленно прошествовала к своему столу. Это наверняка кто-нибудь из клиентов. Кто еще может звонить так рано? Только клиенты. Они всегда названивают ни свет ни заря, стараясь засечь опоздание, так что ей с коллегами приходится то и дело прикрывать друг друга: «А такого-то сейчас нет. Он, наверное, на совещании. Перезвоните попозже».
Или это, может быть, Вив? Мечтает первой узнать об окончании целибата. Белла намеревалась отбиться, нагнав побольше тумана на «Сагу о Джулиане», но Вив же только хмыкнет в ответ. Ей подавай подробности.
ЗВОНИЛ УИЛЛ. ПРОСИЛ СРОЧНО ПЕРЕЗВОНИТЬ.
— Привет, — она набрала его номер, даже не сняв с плеча сумку. — Это я. Что-нибудь случилось?
— Привет, ничего не случилось. Просто не могу без тебя, вот такой я дурак. Когда я тебя увижу? Можно прямо сейчас? Мне нужно, просто необходимо тебя поцеловать. Может, денек без тебя обойдутся?
— Минуточку, мистер Хендерсон. Я только проверю ежедневник мисс Крейцер… — перешла она на официальный тон. — Знаете, все занято. Сейчас сезон, наплыв клиентов. Хотя, подождите, есть окошко! Сегодня вечером.
— В окошко я не влезу. У меня много выпуклостей.
Он сказал, что сейчас работает за городом, делает бассейн для какого-то навороченного клуба здоровья, но около семи вернется. Они договорились, что встретятся в садике за собором.
Между работой и встречей с Уиллом оставался еще час. Белла вошла в собор и устроилась с альбомом у одной из колонн. Интересно, рисовать в соборе — это грех? Ей ни разу не доводилось видеть там ни одного художника, хотя, как ей казалось, делать наброски — это гораздо менее навязчиво, чем щелкать фотоаппаратом. Как можно молиться, когда вокруг то и дело мелькают вспышки и раздаются возгласы: «Какой большой собор! Да, и типа это, старый».
Для нее рисование было как молитва; да и как иначе назвать это самоотречение, это поглощение формой, линией, цветом? А раз так, то почему бы им не сделать свет поярче, а то молиться темно.
Снаружи, у крытой галереи, какая-то пара рассматривала каменную кладку; Белла быстро зарисовала их. Сделала набросок с малыша, отважно путешествующего по газону. Подняв голову от альбома, заметила молодую женщину, наверно, его мать. Та облокотилась о выступ стены, обняв себя за плечи, как египетская мумия. «Не двигайся!» — мысленно завопила Белла. Поспешность придала ее руке большую уверенность и силу. Угол скрещенных рук, линия подбородка, фигура в симметричном обрамлении арки — сценка постепенно оживала под ее карандашом.
Почему она не взяла с собой краски? В лучах заходящего солнца каждый элемент окружающей ее живой картины приобрел новое звучание: упавшая на лицо женщины прядь волос, тени, отходящие от ее рук, складки накидки на ее плечах, изгиб тела, прильнувшего к плоскому камню. Словно выполняя ее желание, женщина вдруг подняла глаза и, не шелохнувшись, посмотрела прямо на Беллу. Глаза, почти скрытые за вуалью волос, смотрели спокойно; в ее позе было что-то задумчивое, как будто она, склонив набок голову, прислушивается к звучащей в отдалении музыке. Белла добавила еще несколько штрихов. Она должна — должна! — закончить этот набросок, если не сегодня, то позже. Закрыв глаза, она постаралась впитать в себя образ, его цвета и тени, чувствуя, как тысячи маленьких цветовых пятнышек покрывают ее кожу, словно татуировка.
— Ты, похоже, немножко заблудилась. — Уилл заглянул ей через плечо. — О, слушай, я, может быть, и профан, но это же просто здорово! Кстати, почему ты не в садике, как договорились?
Она взглянула на часы:
— Всего-то на пять минут опоздала. Извини, я увлеклась.
— А я тебя сразу заметил, я твои кудри за милю вижу. Чем люди занимаются на свиданиях? Может, сходим в кино? — в замешательстве потер щеку Уилл.
— Да, на дамского угодника ты не тянешь. А чем ты занимался на свиданиях? Наверняка же находились такие сердобольные, что и с тобой ходили из жалости? — Она почувствовала, как на ее спину нежно легла его ладонь.
— Значит, ты со мной гуляешь из жалости? Здорово. А если я буду достаточно жалок, ты меня соблазнишь?
— Не-а. Я — член инициативной группы, которая помогает садовникам-маньякам найти новых друзей и вернуться в рамки закона. — Белла подошла к газетному киоску. — Давай купим газету, посмотрим, что идет.
— Но я хочу с тобой разговаривать, — Уилл подошел к киоску за ней, — и читать хочу с тобой, и смотреть фильм, все вместе.
— Давай весь фильм шептаться, а что, так многие делают. Будем всем мешать и все комментировать: «Смотри, смотри, сейчас будет самый лучший момент! А сейчас он как прыгнет!»
Они дошли до небольшого сквера между городскими стенами, легли и разложили газету на траве. Уилл начал водить пальцем по колонке:
— Идиотский триллер, дурацкая костюмная драма. Или маразматическое детское кино про говорящих животных? Выбор, прямо скажем, небольшой. А что ты еще не смотрела?
Белла подкатилась поближе.
— От тебя так приятно пахнет, — сказал он.
— Спасибо. — Она взглянула на расписание. — В Марлоу что-нибудь идет? «Лео Сойер — всего один вечер». Он что, еще жив? Да, в театре тоже мало что идет.
Краешком глаза она уловила, что Уилл смотрит прямо на нее, и поспешно вернулась к газете, но в следующее мгновение воскликнула:
— Уилл, что ты делаешь?
— Что? Это?
— Ты меня смущаешь.
— Как думаешь, мы еще не совсем мхом покрылись? Можем поцеловаться прямо в парке?
— Мы? Я точно не покрылась, а ты — не знаю.
Губы к губам; его язык настойчиво ищет ее, и она чувствует, как внутри она словно вся раскрывается. Уилл обнимает ее и придвигается поближе. Они разъединились всего на несколько секунд, только чтобы насладиться видом друг друга и опять слиться воедино, снова предвкушая ощущение первого прикосновения.
«Сколько же мне отпущено поцелуев? — подумала она. — Сколько — между сейчас и… потом?»
Закрыв глаза, она попыталась отделаться от ощущения беды.
— А в кино мы идти не хоти-и-м. — Уилл легонько потрепал ее по щеке. — Ты, наверно, мечтаешь затащить меня к себе? Только боишься, что я перестану тебя уважать. Спешу заверить — я и так тебя не уважаю.
— Спасибо, утешил. — Она поднялась на ноги. — Идем. К тебе. Хочу увидеть твой сад.